– Пробито колесо, нет времени менять.

– Так поедем.

Он подтащил тело Стода к камню. Опустился рядом на колено, сложил жрецу руки на груди. Коснулся своего распятья, что-то прошептал, приложив пальцы ко лбу, и поднялся.

Когда они усадили Петра в коляску, в долине почти не стреляли. Горел бензовоз на выезде из города. У статуи в центре площади затухал костер из «тевтонца». Фургона псевдовладыки видно не было.

Вик завел мотоцикл, выключил сцепление, дождался, пока за ним усядется Гест.

– Трогай, – скомандовал Владыка, сграбастав за шиворот жреца, уронившего голову на грудь.

Вик ударил носком по рычагу скоростей, отпустил сцепление – мотоцикл дернулся и, подпрыгивая и шелестя передним колесом, покатился по дороге на запад. Небо над Пустошью посветлело, узкими полосами к горизонту протянулись облака, по земле поползли длинные тени. Солнце взошло на востоке, вспоров лучами небосвод.

Дюк слез на мостовую через люк в днище фургона. За ним выбрался Босх со шкатулкой в руках. Переговорщик подполз к колесу. На дороге стояли брошенные подводы, возле телег лежали убитые, под холмом на выезде из города горел бензовоз. Ржали лошади. Со стороны площади, огибая охваченный пламенем «тевтонец», к фургону бежали люди.

– Надо разделиться! – крикнул переговорщик, целясь в ближнего смуглого бандита с курчавыми волосами. Тот замахнулся – Дюк выстрелил. Бандита развернуло, на мостовую упала выроненная им бутылка. Хлопнул запал. Мелькнула ослепительная вспышка, разлетелись в стороны огненные брызги, человека поглотило пламя. Бандит завопил и упал.

– Что решил, Босх? – Переговорщик оглянулся, переломив ствол пистоля.

Фургон стоял на обочине, уткнувшись кабиной в проломленную стену двухэтажного дома. К пробитым пулями колесам подползли двое жрецов, высунули из-под днища стволы винтовок и принялись палить в бегущих с площади бандитов.

Рядом с начальником стражи сидел молодой монашек, приглядывавший за покойным Гестом. Его трясло, взгляд был полон безумия. Дюк понял: Тимофея в расчет можно не брать, послушник умом двинулся, когда Владыка умер, не приходя в сознание. Видно, монашек полагал, что его обвинят в смерти Геста, и постоянно, как заклинание, повторял: «не виноват, не виноват, не виноват». Еще двое жрецов проползли под кабиной в дом, встали на ноги. Один тут же опустился на колено, призывно махнул. Остальные охранники сидели в кузове фургона и стреляли сквозь щели в броне.

– Босх! – рявкнул Дюк, перезарядив «контендер».

Начальник стражи вздрогнул.

– Гест мертв. Сейчас бежать надо. Пока светает, забирай семерых и Тимофея и уходите.

Он отвернулся, выстрелил во всадника, перемахнувшего стоявшую поперек дороги подводу, и попал в лошадь. Одновременно громыхнули винтовки в кузове. Пули отбросили бандита за телегу.

Дюк снова оглянулся.

– Я пойду влево от площади, к Разлому.

Босх кивнул.

– Уходите на восток, к рельсовой ветке, – посоветовал переговорщик. – Может, повезет, и встретите доставщиков на дрезине.

Начальник стражи перехватил шкатулку под мышку и стал пробираться под кабину.

Дюк повернулся, выглянул из-за колеса. Едкий запах паленой плоти шибал в нос. Дым стелился над мостовой, заволакивая выезд на площадь. И бандиты не спешили атаковать застрявший в проломе фургон. Переговорщик стукнул пистолетной рукояткой в днище, крикнул:

– Вылезайте!

Пока жрецы выбирались из отсека, он переполз под задний бампер. Дымная завеса скрыла дорогу и горящий «тевтонец», лучшего момента не будет. Дюк обернулся.

– Вы двое, – он указал на жрецов, которые до этого лежали рядом с ним, – пойдете со мной. Остальным с Босхом уходить.

Дюк взглянул на скулящего под колесом Тимофея.

– Послушника забирайте, нам его не утащить.

Один жрец схватил за руку монашка, но тот задергался, вырвался и с воем полез из-под фургона на дорогу.

– Стой! – крикнул Дюк. – Тимо…

Вместе с нарастающим ревом двигателя тишину взорвала пулеметная очередь. Пули со звоном ударили в броню над головой, щелкая о мостовую, прошлись по телегам, дырявя борта. Фыркнув, повалилась раненая лошадь. Она заржала, попыталась подняться, опираясь на передние ноги, но тут же рухнула с простреленной мордой. И пулемет смолк.

Тимофей, не пригибаясь, пробежал между развороченными телегами, перепрыгнул мертвую лошадь и нырнул в дом, в котором собирался укрыться Дюк.

– За мной! – крикнул он.

И полез на дорогу, пока дым пожарища скрывал его от приближающейся машины.

За пару мгновений он проделал тот же путь, что и послушник, вбежал в дверной проем и очутился в зале. В пыльном сумраке, между обломками плит, к лестничному пролету пробирался Тимофей. Сквозь окна и проломы в стене, обращенной к дороге, лился бледно-розовый свет восходящего солнца.

Быстро осмотревшись, Дюк сообразил, что совершил ошибку, побежав за Тимофеем. Западная стена залы была глухая и гладкая, как зеркало. Оставалось только пробраться к лестнице и, пройдясь по второму этажу, попробовать спрыгнуть на землю, если в стене есть окна.

За спиной раздались шаги. Дюк обернулся, вскинув пистоль, и тут же опустил руку. В залу вбежали жрецы с винтовками наперевес.

Из дыма, протаранив стоявшую поперек дороги телегу, выехал «тевтонец». Машина ударилась бампером в фургон, сдвинув его с места. На броню выбрались трое: жрец Рут, седовласый крепкий монах и выделявшийся на их фоне бандит в соломенной шляпе и клетчатом платке на плечах. Он был одет в штаны и куртку из чешуйчатой шкуры ящера-маниса и вооружен охотничьим карабином. Спрыгнув на мостовую, охотник нырнул под фургон, к борту которого, грохоча сапогами по капоту, подбежали Рут и седовласый монах. По очереди они взобрались на крышу. Седой присел возле распахнутого люка, сунул в него пистолет, несколько раз выстрелил и сунул голову в отсек.

Дюк поставил ногу на мусорную кучу, облокотился на нее и положил пистоль на согнутую руку, целясь в Рута. За спиной охнул сорвавшийся с лестницы Тимофей.

Жрец повернулся на крик. Дюк выстрелил. Рут успел шагнуть в сторону, и пуля, разорвав желтую тогу, пробила его плечо.

– Стреляйте в предателя! – прокричал Дюк, переломив ствол «контендера».

Грохнули одна за другой винтовки. И тут пулеметчик в «тевтонце» развернул турель.

Дюк повалился на цементный пол. Вскрикнув, упал сраженный очередью жрец. Второй укрылся за бетонной плитой, пытаясь просунуть ствол винтовки в дыру, забранную арматурной сеткой.

– Не стрелять! – долетело сквозь шум.

Пулемет замолчал.

– Живыми брать!!!

Переговорщик встал на четвереньки, поднял голову над мусорной кучей.