– Ух ты, похоже, она с ума сходит по этой штуке, – сказал Йайх. – Нужно будет купить еще.

– Я загляну в лавку по пути домой.

– Послушай, золотко, тебе все же нужно как следует подумать. Полный рабочий день тебя выматывает, да еще тебе приходится брать работу домой. Тебе не создали тех условий, которые обещали. Сама же говоришь: даже кондиционер фирма не может отремонтировать. Ты не чувствуешь себя счастливой.

Рхиоу вздохнула – она терпеть не могла казаться неблагодарной, – подошла к холодильнику, встала на задние лапки и стала теребить передней ручку, грустно глядя на Хуху.

– Чего тебе? – спросила та.

– Ты убрала молоко, не налив ей, – заметил Йайх.

– И почему это у котов не такие мозги, как у тебя? – мурлыкнула Рхиоу, подошла к хозяину и стала тереться об его ногу. Хуха открыла холодильник и достала молоко. – Ты такой умный эххиф!

– Но тогда ничего не останется тебе для кофе, – сказала Хуха мужу.

– Не важно, отдай ей. Я и так уже опаздываю. Я чего-нибудь перехвачу в офисе.

– Ты не опаздывал бы, если бы встал сразу, как только прозвенел будильник.

Теперь хозяева заговорили на другую из своих излюбленных тем: что не следует нарушать заведенный порядок и выключать надоедливый маленький радиоприемник у постели. Он день и ночь выдавал сводки новостей, но особенно раздражал по утрам, когда начинал передачу визгливым перезвоном. Рхиоу всегда радовалась, когда приемник выключали, но сегодня была довольна тем, что он работал: никакого упоминания о неполадках на Гранд-Сентрал в новостях не было.

– Ах, спасибо! – сказала она Хухе и громко замурлыкала, когда та наклонилась к ее блюдцу.

– Эй, не толкай руку, которая кормит тебя, киска: так молоко зальет весь пол.

– Не беспокойся, в случае чего я приму меры, – ответила Рхиоу и начала лакать.

Хуха и Йайх отправились в спальню, все еще продолжая спорить. На самом деле они не так уж расходились во мнениях; Народ называл такой разговор «фхиа-сау»: спорящие обменивались ласковыми оплеухами, когти не выпускали, а кусали шутя. Такой спор был скорее развлечением, чем попыткой всерьез переубедить партнера.

Они и в самом деле очень похожи на нас, – подумала Рхиоу, допив молоко и принимаясь умываться. – Интересно, удалось бы научить их айлуринскому, если бы было время? Можно повторять одно слово несколько раз, в понятном им контексте, пока они не усвоят…

– Пока, милый, – сказала Хуха, направляясь через гостиную к выходу. – И тебе счастливо, киска, хорошо проведи сегодня время.

– Да услышит тебя Иау Прародительница! – прочувствованно ответила Рхиоу.

Она все еще умывалась, когда Йайх вышел из спальни в спортивном костюме, перебросив через плечо рюкзак с одеждой для офиса и портфелем.

– Пока, толстоватенькая, – сказал он, направляясь к двери. – Не съедай всего за раз, помни, что хватить должно надолго…

Рхиоу выразительно посмотрела на плошку, полную пахучего тунца, но Йайх ничего не понял; он уже был у двери. Один за другим щелкнули замки.

Опять «толстоватенькая»… Он что, хочет сказать, будто я прибавляю в весе? Хм-м…

Рхиоу вздохнула, закончила туалет и вышла в дверь, ведущую на балкон. Ее окружил теплый, пахнущий озоном воздух, и кошка двинулась привычной дорогой по крышам.

Получасом позже Рхиоу встретилась с Урруахом у Медвежьих ворот Центрального парка. На самом деле там имелись две скульптурные группы – одна, изображающая трех медведей, другая – изображающая трех оленей, но с точки зрения хищников естественно было придавать значение только первой из них.

– Удачи, – сказала Рхиоу, приветственно обнюхивая кота. – Ох, Урруах, неужели опять «Макдоналдс»!

Урруах раздраженно сморщил нос.

– Мне казалось, что я счистил весь соус тартар с рыбы, прежде чем ее есть.

– Вся эта еда быстрого приготовления… когда-нибудь она на тебе скажется.

– Уж кто бы говорил! Что за масло эти эххифы добавляют в кошачий корм из тунца? Воняет, как из могилы.

Рхиоу подумала, что тут с ним трудно не согласиться… Кошки вошли в парк и двинулись на юг по широкой мощеной аллее, держась обочины, чтобы не попасть под ноги катающимся на роликовых коньках или под колеса детских колясок.

– Ты хорошо спал этой ночью?

– Учитывая то, куда мы сегодня отправляемся? – фыркнул Урруах. – А как ты думаешь? К тому же я всю ночь слышал сны Сааш. Ее нервы никуда не годятся.

– Я ничего не слышала, – вздохнула Рхиоу. – Должно быть, болтовня с Шепчущей совсем меня утомила.

– Ну, я тоже с ней побеседовал, – в свою очередь вздохнул Урруах. – Я теперь чувствую себя набитым заклинаниями под завязочку. Такое впечатление, что голова у меня распухла и стала вдвое больше обычного.

Рхиоу согласно махнула хвостом.

– Нам нужно будет разобраться с этим багажом, прежде чем отправляться вниз: проверить, что мы не тащим с собой дубликаты.

Кошки быстро пересекли парк, направляясь в ту его часть, что примыкала к Шестидесятым улицам. Там в южном конце большого зеленого поля, которое городские кошки иронически именовали «Эйув» – «Вельд», а эххифы называли Овечьей лужайкой, была сооружена огромная эстрада. Впрочем, на лужайке сейчас толпились вовсе не овцы; примерно пять сотен эххифов занимались подготовкой мероприятия, на которое явятся многие тысячи зрителей: они протягивали кабели и проверяли их изоляцию, сколачивали скамейки, опробовали систему трансляции. Хрип и шипение неудачно расположенных динамиков с раннего утра не давали спать жителям близлежащих кварталов: казалось, огромное стадо неуклюжих животных с громкими противными голосами мечется по парку, натыкаясь на все, что встречается на пути.

– Они сейчас проверяют громкость, – пояснил Урруах.

– Ну, с громкостью, – поморщилась от особенно пронзительного воя Рхиоу, – у них, похоже, все в порядке.

– Да нет, это была случайность. Скоро начнется проверка звучания голосов. Идем.

Они проскользнули поближе к эстраде и спрятались за одним из деревьев, которые окружали лужайку и к которым были привязаны оранжевые нейлоновые ленты ограждения. Для кошек оно не служило преградой, и Урруах с Рхиоу подобрались еще ближе – к большой дощатой загородке.

Там сидела огромная толпа эххифов без пиджаков – они настраивали инструменты, и какофония была такая, что Рхиоу несколько раз поморщилась.

– Это оркестр «Метрополитен-опера», только без первых скрипки и флейты, – пояснил Урруах.

Рхиоу заморгала: и скрипки, и флейты вроде бы все были на месте.

– Молодцы, что догадались начать пораньше, – сказала она. – Так они не будут страдать от жары.