И тут я окончательно потеряла человеческий облик.

– Она чья-то жена, а я наше ничего, – холодно сказала я и опять ушла в ванную.

И заперлась и, не обращая внимания на Димочкино нытье под дверью, сидела на краю ванны и размышляла, откуда Димочка так хорошо знает жизнь, и над другими вопросами…

Живешь-живешь и считаешь себя достойным человеком, другом Димочки и Ады, приятным собеседником Вадима, автором произведений с договором. Одним словом, думаешь, что ты есть.

И вдруг…

И вдруг – Оксана… Щурится пренебрежительно, не разговаривает с тобой, даже не смотрит. И сразу думаешь, что тебя нет. Что ты – щекастый растрепанный пудель, которого нет. В очках.

Почему Оксана со мной так? Потому что она красивая? И была чья-то жена?

Я вышла из ванной в полном молчании и гордо легла на диван, отвернувшись к стене.

– Маша, ты лучше покричи на меня – тебе легче будет, – растерянно сказал Димочка. – Почему ты никогда не кричишь?

Я не кричу? Я очень даже кричу, про себя. Я даже про себя катаюсь по полу. А так – нет. Это не потому, что я тихий неэмоциональный ангел, а просто у нас дома никто не повышал голос, никогда. Кроме одного раза – когда я очень хотела выйти замуж за Игоря Юрьевича и визгливо вскрикнула: «Ну почему мне нельзя, почему?!» Неловко получилось…

– Тогда я… я прочитаю «Войну и мир» в кратком изложении, всего сорок страниц, – наглым голосом сказал Димочка.

Я молчала.

– Почему ты не кричишь? – удивился он. – И «Преступление и наказание» прочитаю в кратком изложении, всего тридцать страниц.

– Ты… ты… ты просто идиот! – закричала я. – Как тебе не стыдно?!

Димочка удовлетворенно кивнул:

– Ну ют и молодец. И перестань реветь. Все, поняла? Ты в сто раз лучше и больше никогда не реви. – Он покровительственно погладил меня по плечу, и я опять заплакала.

– Да-а, а что же ты весь вечер молча-ал? А у нее Платье… А я тоже человек, я тоже хочу, чтобы меня люби-или, – прорыдала я.

– Мужика тебе надо, Машка, – вдруг по-бабьи сказал Димочка, и я неожиданно успокоилась.

Вот оно, оказывается, в чем дело. Тогда ладно, хорошо. Это уважительная причина для рыданий, а злиться и завидовать красивой Оксане и парчовому платью – неуважительная.

К тому же Димочке нельзя нервничать. Разнервничается, разволнуется, не пойдет в школу.

– Димочка! Ты не огорчайся, я не пропаду, – сказала я. – Существуют клубы «Для тех, кому за восемьдесят», или в Интернете можно познакомиться.

– Да-да! Ты очень милая, даже симпатичная, особенно в Интернете – там ведь можно поместить любую фотографию, – радостно заверил меня Димочка. – Я тебе в «Фотошопе» уменьшу щеки и нос, и будет нормально, просто супер!

Дело Дня – экзистенциальные проблемы моего существования, – смысл жизни, одиночество, почему одинокий некрасивый человек беззащитен перед замужним и красивым, прочее.

…Я часто не сплю и думаю обо всем, но бывают ночи, когда меня мучат мелкие несвязные вопросики, а бывает, какая-нибудь одна глобальная проблема не дает покоя, к примеру щеки.

Папа говорит, что от любых дурных мыслей есть спасение – это наука.

Тогда… Щеки можно рассматривать в зеркале как лично мои, а можно рассматривать в контексте познания личности, и тогда они уже будут вообще щеки. И я стала вспоминать, а не переводила ли я чего-нибудь про вообще щеки, и вдруг вспомнила – есть, есть на этот случай одна теория!

В этой теории личностные качества человека напрямую связаны с конституцией, не той, что основной закон государства, а со строением его тела – весом, ростом, ну и щеками, конечно. Например, пухлощекий человек – мил и добродушен, а худющая Оксана – жесткая, злая, неприятная.

Мне так понравилась эта славная домашняя гипотеза, как будто я сама ее придумала, и я решила ее развить – бывает же, что человек развивает чужую теорию, тем более ему все равно не заснуть…

Я уже видела себя на кафедре – защищаю диссертацию по щекам.

Начну скромно: «Итак, какой же у нас подход к проблеме щек?»

Я часто присутствовала на защитах папиных аспирантов и обратила внимание, что аспирант всегда называет себя на «мы» – «мы вывели формулу», «мы сделали вывод». Может быть, они имели в виду «мы с папой»? Когда папа умер, все говорили, что папа вынянчил двадцать восемь аспирантов. Никогда не замечала, чтобы он их нянчил, а вот что они все время у нас обедали и спали на диванчике в прихожей – это да.

Дальше скажу, что по моей гипотезе щеки вызывают у нас умиление и доверие к их обладателю. Но не только, не только! Скажу, что люди со щеками необычайно талантливы! Они – авторы детективов.

Так что, выходит, щеки – настоящая научная теория и заодно комплимент.

Кстати, мне не понадобится никакой демонстрационный материал – удобно, что щеки всегда со мной.

Ада пригласила нас с Вадимом в театр. Вернее, не совсем так.

– Ну что, опять сидишь, х…ю сочиняешь, – с порога сказала Ада, запуская в прихожую Сему. – Завтра вы с Вадимом идете на секс-спектакль. Ты, я и Вадим.

Сема шмыгнул в комнату, а мы пошли на кухню. Оказалось, одна клиентка подарила Аде билеты на премьеру спектакля «Король Лир» – ура-ура!!

– А почему это секс-спектакль? – спросила я.

Оказалось, так сказала клиентка.

– Но я же не знаю, придет сегодня Вадим или нет, – возразила я. – Как же вы его пригласите?

– Лично я имею его телефончик, – покровительственно улыбнулась Ада. – Примерь, в чем ты будешь.

Так, черные джинсы, длинный черный свитер – где, черт возьми, мои плечи?!

У меня покатые плечи, поэтому под любую одежду я подкладываю поролоновые плечики, у меня их целый мешок.

– Это все? – оценивающе оглядела меня Ада. – Не густо. Хочешь мою шляпу с пером? Я для тебя все.

Ну… я могу еще надеть кольцо. Мама его никогда не носила, говорила, глупо носить двухкаратныи бриллиант, в котором бабушка танцевала на балах.

– Фу, стекляшка, – сморщилась Ада. – А поприличней у тебя ничего нет? Бери шляпу с пером, пока дают.

– У меня есть шпага Николая Второго, я могу надеть ее в театр, – дерзко сказала я и тут же испугалась, что Ада обидится, и пробормотала «простите», но Ада посмотрела на меня с жалостью, как на помешанную.

Ада велела мне переодеться, я поменяла черные джинсы на черную юбку, длинный черный свитер на другой длинный черный свитер, потом еще на что-то…

– Те же яйца, только сбоку, – махнула рукой Ада, когда я переоделась в пятый раз. – Ну и иди как черная моль, а лично я пойду в новой шляпе.