— Есть! — Ольга умчалась.

— Пошли, — обратился Кирилл к Андрею. — А, брат, ты уже все понял?

— Ну как не понять! — развел руками Малышев. — Все достаточно прозрачно! Воздушная тревога, опасность демографического взрыва!

— Молодец, соображаешь. Сегодня и выпьем за это.

Кирилл включил в гостиной свет, подвинул на середину небольшой столик.

— Та-ак, какую бы нам музыку поставить для создания праздничной атмосферы? О, а что это? Что-то новенькое!

На полке, где у Оли хранились видеокассеты и компакт-диски, лежала отдельно от всех кассета в простом черном футляре, без каких-либо надписей.

— Ольга, наверное, купила. Надо посмотреть. Леля, ты не против?

— Ничего не пропало. Сидите пока, я перекусить сделаю. Будете салат? Есть авокадо!

Кирилл вставил кассету в видеомагнитофон. На экране появилась рябь и полосы, а потом сразу, без титров, начался фильм. Звука тоже не было. Андрей взял пульт, начал, не глядя, жать на кнопки, но ничего не изменилось. В небольшой хорошо обставленной квартире сидели два унылых молодых человека и о чем-то беседовали.

— Перемотай немного, — предложил Кирилл. — Хоть глянем, что это, может, в середине лучше?

Андрей включил быструю перемотку и через минуту вернул изображение.

Кирилл издал только какой-то неопределенный звук, словно чем-то подавился. Андрей просто сидел с круглыми глазами, не в силах вымолвить ни слова. Он приподнялся и открыл было рот, но Кирилл наградил его тычком под ребра.

— Быстро вытащи эту дрянь из магнитофона и убери, — сказал он сквозь зубы. — Лелька для развлечения приобрела какую-то дешевую порнуху. Сейчас смутится. А я над ней подшучу.

— Я передумала делать салат. Этот фрукт или овощ, он какой-то вялый. Сделала вот канапе на шпажках.

— Верх твоего кулинарного искусства, Лелик! А кстати, об искусстве. Неужели ты решила разнообразить свою сексуальную жизнь? Вернее, нашу? Что это за непотребное кино?

— Глупые наезды! Я купила этот диск случайно. Хотела посмотреть мультик, а на диске еще и «Американский пирог» оказался. Я его не смотрела, но могу подарить тебе, если…

— Лелька, я про кассету говорю! Вот про эту.

— У меня такой не было, — заметила Оля, передвигая стаканы. — Что тут?

— Какая-то жуткая порнуха, довольно старая, домотканая…

Оля аккуратно поставила поднос на освободившееся место и так же аккуратно, словно выбрав место, упала на диван.

— Ну наконец-то! — вздохнул Дима, встречая жену на пороге. — Хорошо повеселилась?

Ему, конечно, хотелось спросить о другом. Скажем: «Неужели нельзя было прийти пораньше?» Или: «Тебе что, с ними было веселей, чем со мной?» Но он сдержался. Юля сбросила ему на руки плащ, ласково погладила по щеке, от нее празднично пахло духами и вином, ее фиолетовые глаза сияли… Как можно было ее в чем-то упрекнуть — бесконечно желанную, удивительно красивую?

— Так себе, — ответила она на его вопрос. — Лучше бы я с тобой осталась, дома. Но уйти было неудобно. И представь себе, я даже не поела как следует! Что за глупая затея — устраивать праздник в китайском ресторане? Терпеть не могу китайскую кухню. Но Гоар нравится. Так что давай слегка поужинаем.

— Я бы даже выпил чего-нибудь, — заметил Лавров. — Чтобы тебя догнать. Что пили? Сакэ?!

— Вино! Только вино!

Через некоторое время они уже мирно ужинали. Юля была веселой и оживленной, и все Димины беспокойства постепенно уходили. Ну что, в самом деле, он завелся из-за этой фотографии? Да она даже не помнила об альбоме, и не вспомнила бы о нем, не пожалела бы, что оставила его в родном городе. Кстати, может, ей стоит сказать об этом?

— Юль, я сегодня рылся в своем секретере и нашел альбом с фотографиями.

— Да? Как интересно.

— Конечно, интересно. Потому что это твой альбом. Его твоя мама привезла и мне отдала.

И тут Диме довелось стать свидетелем уникального зрелища. С прекрасного лица жены вдруг сбежали все краски — кожа стала мертвенно-белой даже под пудрой, губы приобрели синюшный оттенок, даже глаза, казалось, вылиняли и стали серебристо-серыми, как старые монетки.

— Юлька, что с тобой? Что ты так заволновалась?

Юля взяла себя в руки.

— С чего ты взял? Просто голова закружилась. Знаешь, мне, честно говоря, не хотелось бы, чтобы ты смотрел этот альбом.

— Почему же? — внутренне напрягшись, спросил Лавров.

— Знаешь, на заре моей юности… — Юля замялась. — Как бы это сказать… Я не отличалась особой красотой.

У Димки камень с души свалился.

— Все это ерунда! — жизнерадостно заявил он. — Я смотрел, и ты мне очень понравилась. Этакий гадкий утенок, в котором уже видно лебедя. Кстати, еще нашел фотографию Веры Субботиной. Ты что, фанатела от нее?

— Было такое, — улыбнулась Юля. — Ладно, я пойду сварю кофе. Знаешь, она такая стильная была, блестящая… Мне всегда нравилась, я ей подражала. Говорили даже, что я на нее похожа. Правда?

— Нет. Неправда. Юля, я…

— Я знаю. Ты ничего не сказал, кто была твоя жена, но я узнала. Сплетни, разговоры, то да се… Давай не будем больше, хорошо? Я вижу, тебе неловко.

И ушла на кухню, оставив мужа наедине с его раздумьями. Он откинулся на спинку кресла, закрыл глаза. Как хорошо все разрешилось, как просто. Но все же тревожно, тревожно…

— А это откуда взялось?

Она так глупо прокололась, допустила такую смешную ошибку… Не надо было оставлять его дома, вообще не надо было оставлять! Дневник Жанны — три толстенькие книжицы в одинаковых коричневых переплетах. Зачем эта дура столько лет записывала свои боли и поражения? Компромат на своих друзей, их тайны, предательства, слабые места? И как просто было взять эти книжечки — не выкрасть, просто взять — из чемодана под диваном?

— Димасик, я все тебе объясню. Это не моя тайна.

Кофе, сваренный Юлей, излишне горчил, но имел приятный шоколадный аромат.

— Ты какой-то новый сорт купила? — поинтересовался Лавров.

Юля молча кивнула, пристально глядя на мужа. Этот взгляд не понравился Лаврову. Он заговорил о новом сериале, в котором Юлю пригласили сниматься, и вдруг с удивлением заметил, что язык у него заплетается…

Юля встала с кресла, не отводя пристального взгляда от лица мужа. Наркотик начал действовать, все происходило так же, как ей и говорили. Сейчас сознание у него работает, но мышечной силы никакой, сопротивляться он не в силах, воля практически парализована. Надо торопиться, доза была невелика, можно не успеть.

— Мой мальчик совсем расклеился, — сочувственно покачала головой Юля. — Я приготовлю ему ванну, моему Димасику. Пенную горячую ванну, и потру ему спинку.