«Это был совершенно душераздирающий кадр, перед крупным планом мертвых глаз Джанет, — говорил Стефано, и даже спустя тридцать лет он вспоминал об этом кадре с горящим взором. — Именно этот единственный кадр подчеркивал трагедию потерянной жизни. Никогда не видел ничего более тяжкого, чем гибель такой красоты. Это было столь поэтично — и столь ужасно». Хичкок разозлил Стефано, признавшись, что вырезал этот кадр ради того, чтобы угодить цензуре. Писатель помнил свои возражения: «Если этот кадр был вырезан только потому, что вы не хотели эмоциональных проблем, то прекрасно. Но отказываться от такого кадра только потому, что были видны ягодицы девушки… Как будто в этом было что-то сексуальное!»

Несмотря на свои слова, Стефано действительно упрекал Хичкока за то, что тот избегал глубоких эмоций. Он сильно расстроился, что Хичкок, как выяснилось, хотел, чтобы «Психо» получился не более чем обычным откровенным «шокером». По мнению писателя, при первых же проявлениях эмоциональности со стороны персонажей Хичкок высмеивал сцену либо выреза́л ее. Казалось, что финансовый провал и критическое неприятие глубоко прочувствованного фильма «Головокружение» так сильно ранило Хичкока, что он стал избегать сексуальных сцен. «Всякий раз, когда я пытался на несколько безмолвных секунд сосредоточиться на утраченной жизни, это мгновенно вырезалось, — жаловался Стефано. — Он также немного сократил по времени некоторые эпизоды в конце фильма, что мне тоже не понравилось. Это было в эпизоде, когда Сэм осознает потерю любимой женщины».

Хичкок показал фильм также Солу Бэссу. Художник-оформитель говорил: «Если честно, я поразился, что сцена в душе вышла такой эффектной. Мне казалось, что это было очень короткое и результативное маленькое убийство, но я до конца не осознал, какое воздействие сцена может оказать на зрителя, насколько по-настоящему шокирующей она была».

Вооружившись фильмом, который был почти готов для представления миру, Хичкок продолжал играть с прессой, заявив 4 мая, что его будущий фильм имеет отношение к «метафизическому сексу». В тот же день он вознамерился продолжить бой с цензурой, готовясь к худшему, но надеясь на лучшее. Джанет Ли с удовольствием вспоминала: «Он рассказал мне, как собирался манипулировать цензурой, намеренно выставляя напоказ безобразные вещи, чтобы потом вернуться к ним и сказать: «Хорошо, я это выброшу, но тогда вы разрешите мне вот это». Торговался он виртуозно».

Скрипт-супервайзер Маршал Шлом признался, что во время съемок фильма Хичкок чуть ли не потирал руки, расставляя ловушки для цензоров из офиса Шарлока. «В сцене в ду́ше мистер Хичкок хотел не показать наготу, а только намекнуть на нее, — вспоминал Шлом о съемках ключевой сцены, которую так ждали цензоры. — Но если просмотреть эпизод покадрово и увеличить его, то наберется не больше двух кадров с обнаженной грудью, где виден сосок». Луиджи Лураши, бывший посредником между цензурой и студией «Парамаунт», показал фильм семи цензорам и ждал их ответа. Как и предполагалось, совет цензоров пришел в ярость по поводу убийства в душе и потребовал, чтобы эта сцена была предоставлена им для более пристального изучения. Лураши жаловался на полученный ответ: три цензора разглядели в сцене наготу, двое ничего не увидели. Записка из офиса Шарлока Хичкоку гласила: «Пожалуйста, удалите наготу».

Маршал Шлом вспоминал, что на следующий день Хичкок, невнятно раскаиваясь и выражая намерение последовать требованиям офиса Шарлока, еще раз послав им фильм, просто заново его упаковал. Трое представителей цензуры, которые прежде что-то заметили, теперь не увидели ничего, а двое других, раньше не заметившие наготы, теперь ее разглядели. К большому удовольствию Хичкока и его съемочной группы, волокита по поводу того, кто что заметил, продолжалась больше недели.

Маршал Шлом вспоминал: «Наконец мистер Хичкок сказал: «Я уберу наготу из этой сцены, если вы разрешите оставить двоих в постели в начале фильма». Они сказали, что на это не пойдут, тогда он предложил: «Хорошо. Если разрешите оставить сцену в душе неизменной, то я пересниму начало фильма, но хочу, чтобы вы присутствовали на съемочной площадке, наблюдая за съемками, и говорили мне, что вы пропустите, а что нет». Мы назначили пересъемку, но на площадке они так и не появились, поэтому никаких пересъемок не было. В итоге они согласились, что никакой наготы в сцене в душе нет — которая, конечно же, была в эпизоде всегда». В качестве уступки цензуре Хичкок сделал небольшие сокращения в диалогах, что сократило продолжительность «Психо» до 109 минут.

Ловко перехитрив цензуру, Хичкок мог свободно переключиться на то, чтобы обмануть кинообщественность. К тому времени он с удовольствием осознал, что достиг своей цели: снял фильм, не похожий ни на один из прежде им созданных, и за очень небольшие деньги. Вскоре он понял, что такого фильма никто прежде не видел. Но еще предстояло продать «Психо» как нечто новое в творчестве Хичкока, который явно вышел за рамки своих обычных «пристойных» триллеров. Прежде всего Хичкок сосредоточился не на звездах фильма, а на его названии. Восхитившись дизайном книжных обложек Тони Палладино, Хичкок связался с рекламным агентством «Маккэн-Эриксон», чтобы заключить с ними договор. «[Хичкок] однажды позвонил мне, — рассказывал художник Палладино, — сказав, что дизайн был потрясающий и что он подойдет для рекламы его фильма. Он хотел, чтобы надпись доминировала в газетной и афишной рекламе, со всего несколькими фотографиями ведущих актеров. Я восхитился, насколько прагматичен он был. С такой тщательной подготовкой он мог запросто снять с этого дела жирные сливки. Мне показалось, что он уважает креативность в других». Палладино получил за свои разработки 5000 долларов — непустячная сумма, если сравнить ее с тем, что Роберт Блох получил за авторское право на оригинальную книгу немногим больше!

Покончив с этим делом, Хичкок обратил свое внимание на другой важный компонент маркетинга. Скрипт-супервайзер Шлом объяснил: «Он беспокоился, что первые зрители фильма расскажут его содержание другим, что просто убило бы картину». Чтобы предотвратить такую опасность и усилить ауру таинственности вокруг фильма, Хичкок предпочел не показывать «Психо» критикам и представителям общественности. Такие предварительные просмотры стали в кинематографе традицией для избранных. Хичкок отражал сердитые вопросы некоторых репортеров, говоря: «Хочу, чтобы просмотр проходил глубокой ночью в заброшенном хлеву. Предпочтительно в хлеву, где гнездятся совы». Президент «Эм-си-эй» Лью Вассерман настоятельно советовал Хичкоку забронировать показ «Психо» по всей стране в тысячах кинотеатров сразу после предварительного сеанса в двух нью-йоркских театрах 16 июня. Если молва похоронит картину, то имело смысл, чтобы имя Хичкока было на слуху недели две после премьеры. Снятая за такие небольшие деньги, картина могла даже принести минимальную прибыль. Когда Вассерман, с его деловой проницательностью, давал свои советы, люди наподобие Хичкока прислушивались к ним. Вассерман, бывший агент «Эм-си-эй», стал заправлять делами в кинематографе, когда провернул выгодный договор для своего клиента Джеймса Стюарта на студии «Юниверсал Интернэшнл» в вестерне «Винчестер 73» (1950) режиссера Энтони Манна. Благодаря этому договору Стюарт стал миллионером. Хичкок, воспользовавшись стратегией Вассермана, забронировал «Психо» для показа, и фильм окупился до последнего пенни.