– Хорошо-хорошо! – подняла я руки. – Я больше не буду вас перебивать, продолжайте.

– Да собственно, больше и продолжать-то нечего, – вздохнула Благолепова. – Тогда Лилии удалось избежать судимости. И она надеялась, что это дело благополучно забыто. В ее личном деле не значится, что она проходила обвиняемым по тому делу, – его же закрыли за отсутствием состава преступления. Она не была судима. И, разумеется, не распространялась об этом в клинике. И надо же было так случиться, что сюда поступил этот Зинченко! Он сразу узнал Лилию, несмотря на то что прошло столько лет. Но даже не это было самым ужасным, а то, что он поделился своими соображениями с Жанной Стрельцовой! Ладно бы с кем-то другим, а то с этой мерзавкой! Она, конечно же, не смогла упустить такой случай! Наглым образом заявилась ко мне в кабинет и с противной улыбочкой сказала, что ей все известно. Я сразу поняла, что она путает меня с Лилией. Но если бы в клинике началось разбирательство, то долго церемониться бы не стали: уволили обеих от греха подальше, и все! Да я бы и сама ушла вместе с Лилией.

– Вы настолько привязаны к своей подруге? – удивилась я.

– У меня, кроме нее, никого нет, – просто ответила Алевтина Викторовна, и я увидела, как по ее щеке медленно сползла слеза. – Лилия хотя бы успела побывать замужем, у нее есть сын, а мне в жизни не перепало и этого. Я всю жизнь живу работой. Но это не имеет отношения к делу, – быстро взяла она себя в руки.

– Я только не пойму: чего Жанна хотела от вас? – удивилась я.

– Поблажек на экзаменах, – усмехнулась Алевтина Викторовна. – Она же не любила учиться. Вроде бы скромные требования, да? Но дело даже не в этом! Она упивалась тем, что знает о подпорченной репутации Лилии, хотя и считала, что это моя репутация подмочена. И я подыгрывала ей, не выдавала Лилию. Но как же это было невыносимо! Она постоянно улыбалась и давила, давила своим знанием! Все время намекала, что было бы, если бы это стало достоянием главврача или его заместителя!

– Но вы терпели? – тихо спросила я.

– Да, хотя мне это порой с трудом давалось, – призналась Благолепова. – Лилия неоднократно предлагала мне сказать Жанне, кто на самом деле тогда проходил по делу, но я останавливала ее. Что бы это дало? Жанна шантажировала бы уже нас обеих: Лилию – тем старым делом, а меня – тем, что я в курсе его и покрываю подругу. Ситуация бы только усугубилась. Но мы не убивали их! – она прижала руки к груди. – А что касается Светы Малаевой, то нам ее и впрямь нечего было опасаться: Света никогда даже намека не делала, что ей что-то известно о том старом деле! Честное слово, я говорю правду, поверьте!

Алевтина Викторовна умоляюще смотрела на меня. Я немного помолчала, а потом спросила:

– Скажите, вы ведь дежурили в ту ночь, когда умерла Света?

– Да, – помрачнела Алевтина Викторовна. – Но, слава богу, мне эта смерть не могла доставить дополнительных неприятностей по работе: я ведь дежурю в хирургическом отделении, а Света лежала в инфекционном, на карантине.

– Вспомните, пожалуйста, – попросила я. – Вы не заметили ничего подозрительного в ту ночь? Или кого-то, кого не должно было быть в клинике?

– В клинике были только свои! – категорично заявила Алевтина Викторовна. – Никого постороннего я не видела.

– Ну, может быть, кто-то из студентов не спал и бродил по коридорам?

– Нет, – повторила старшая медсестра. – Я никого не видела.

– Что ж, спасибо, – вздохнула я и поднялась.

– Вы обещали помочь нам с Лилией, – тут же сказала Благолепова, всматриваясь мне в глаза. – Помните о своем обещании.

– Не волнуйтесь, я помню, – успокоила я ее и вышла за дверь.

Оставаться в клинике не было ни желания, ни смысла. Я уже побеседовала со всеми, с кем могла. И теперь сидела в своей машине, размышляя о том, куда направиться. К Мельникову? Пожалуй, что к нему, больше делать нечего. Во всяком случае, стоит поделиться с ним увиденным и услышанным за «алмазной» дверью клиники…

– Андрей, ты не соскучился? – спросила я, набрав номер Мельникова.

– Да пока не успел, – голос подполковника звучал тем не менее весело.

– Что такой довольный? Новости интересные?

– Ну, новостей особых нет, – признался Мельников. – Но Воробьева дает показания.

– Слушай, я подъеду к тебе сейчас, хорошо?

– Валяй! – благодушно согласился Мельников и зевнул.

– Тогда жди, я скоро буду.

Я завела мотор и стартанула с места по направлению к УВД. Последнее время я стала там частой гостьей…

– Ну, что у тебя интересного? – спросил Андрей, когда я уже расположилась на стуле в его кабинете.

– Как там Лилия Федоровна? – спросила я.

– Нормально. Короче, она призналась, что приторговывала наркотическими препаратами в стародавние времена. Правда, в убийстве пока не сознается, но, я думаю, это вопрос времени, – Мельников махнул рукой.

– К сожалению, я так не думаю, – со вздохом разочаровала я его.

– Это еще почему? – набычился Мельников.

– Я говорила с ее подружкой, Благолеповой. Она тоже рассказала о старых грешках Воробьевой с продажей наркотических средств «нуждающимся людям», – улыбнулась я. – И даже о том, что Жанна Стрельцова шантажировала ее, путая с Лилией Федоровной. А вот от убийств открещивается руками и ногами.

– Ну, это естественно, – хмыкнул Мельников.

– Но их показания не расходятся, – заметила я.

– Сговорились, – тут же бросил подполковник.

– Когда они могли сговориться, они же не знали, что ты задержишь Лилию Федоровну!

– И чем тебе не нравится кандидатура Лилии Федоровны на роль убийцы, понять не могу!

Мельников искренне был раздражен.

– Не нравится именно тем, что она не убивала, – упрямо заявила я.

– Хорошо, я тебе верю. Опыт показывает, что ты всегда права, – еще более раздраженно сказал Андрей. – У тебя поразительные способности в области сыска. И почему ты не работаешь в милиции?

– С вашей зарплатой и с вашими начальниками?

– Да уж, – вздохнул Андрей.

– Я думаю, что это дело намного серьезнее, чем мы представляли. И медсестрами здесь явно не обойдется. Ты знаешь, если бы все было так легко, я бы искренне порадовалась. Но мне кажется, что все гораздо сложнее.

– Так нечестно, – нахмурился Мельников. – Ты не говоришь мне всего!

– Сейчас скажу, – примирительно успокоила его я и рассказала о своем посещении комнаты с кодовым замком.

Мельников молчал, сосредоточенно хмуря брови и размышляя.

– Ты узнала голоса? – спросил он.

– Нет, – покачала я головой. – Они звучали приглушенно. Но оба мужские.

– Я не могу дать распоряжение на осмотр этого помещения, – подумав, цокнул языком Мельников. – Оснований нет. Прокурор не подпишет ордер на обыск.