— Кажется, да. А что?

— Наконец, доктор Фелл и я присутствовали, когда Китти подслушивала у двери. Она бросила на вас взгляд, который мне не понравился, а потом схватила корзину и убежала, верно?

— Да, но я не совсем понимаю, что значит «взгляд, который вам не понравился».

— Только не волнуйтесь, Люсия! — Батлер воссоздавал сцену так зримо, что ему казалось, будто он сам видел это в ночь убийства — видел Китти со щеткой для ковров, графин с водой под распятием из слоновой кости и всех трех женщин, ожидающих возвращения Дика Реншо.

— Ранее вечером вы велели Китти убрать в комнате, но она не начала уборку до начала двенадцатого?

— Да, так как…

— Так как она знала, что вы или неутомимая мисс Кэннон будете наблюдать за каждым ее движением?

— Ну… очевидно. Агнес всегда путается под ногами.

— Теперь скажите, Люсия… — Голос Батлера стал вкрадчивым, как урчание тигра. — В какой-нибудь из других спален вашего дома есть такие же графин и стакан, как в спальне вашего мужа?

Краем глаза Батлер замечал, что доктор Фелл слушает его с интересом и одобрением. Сейчас добрый доктор с нетерпением ожидал ответа Люсии.

— Да, во всех комнатах! — Ненависть в ее взгляде была почти устрашающей. — Дик считал, все готовы следовать его привычке.

— Вернемся к Китти. Перед уборкой у нее было достаточно времени, чтобы растворить дозу сурьмы в другом графине с водой и спрятать этот графин в вязальной корзине?

Снова пауза.

Люсия казалась потрясенной. Ее рот открылся, а в голубых глазах мелькнуло смутное понимание.

— Пэт, что вы…

— Не пытайтесь думать. Предоставьте это мне. Просто закройте глаза и вспоминайте!

— Хорошо, постараюсь…

— Китти вошла в комнату, чтобы заняться уборкой. Она взяла графин со столика у кровати, пошла в ванную, вылила воду из графина в раковину умывальника, ополоснула графин и наполнила его снова. Была тогда при ней вязальная корзина?

— Да.

— Вы — думаю, и мисс Кэннон — наблюдали за ней, стоя в середине комнаты? Отлично! — Батлер закрыл глаза, представляя себе эту сцену. — Как я заметил, умывальник в ванной находится напротив двери в спальню?

— Да, как раз напротив.

— Значит, вы могли видеть спину Китти, стоящей перед умывальником?

— Да, конечно.

— Тогда где она держала вязальную корзину? Сбоку или впереди?

— Думаю, впереди, где фартук.

— И вы не могли видеть, что именно она делает?

— В точности — не могла.

— Фактически вы только слышали, как Китти опорожняет, всполаскивает и наполняет графин. Это все, что вы можете удостоверить?

— Да.

Черные свечи продолжали гореть. Батлер выпрямился. С этого момента он не задавал вопросы, а констатировал факты.

— Теперь становится очевидным, что сделала Китти Оуэн. Она потихоньку спрятала графин из спальни с чистой водой в вязальную корзину, достала оттуда графин с отравленной водой, принесла его к столику у кровати, поставила туда и, для полноты картины, надела на горлышко перевернутый стакан.

По вискам Батлера струился пот, но он выглядел хладнокровным, как судья, когда медленно повернулся к доктору Феллу.

— Чудо объяснено, — промолвил он. — Что вы об этом думаете?

Доктор Фелл неторопливо двинулся вокруг алтаря, не издавая ни звука благодаря ковру, несмотря на свой вес и обычно стучащую трость.

Когда он стоял на фоне гобелена, одна лишь его английская солидность сводила на нет эффект зловещей надписи, словно присутствие старого короля Коула.

Но вот он подошел к Батлеру, и, казалось, воздух наполнился ядом. Все снова ощутили взгляд налитого кровью глаза на потолке, тусклое пламя четырнадцати свечей и общую атмосферу сатанизма.

Слегка побледневший доктор Фелл окинул Батлера взглядом с головы до ног.

— Вы удивляете меня, сэр, — сказал он.

— Надеюсь, приятно.

— Да. И даже восхищаете.

— Разумеется, я докопался до правды?

— Ну… не совсем. Погодите! — остановил доктор Фелл Батлера, собиравшегося протестовать. Он закрыл глаза и потер виски под густой шевелюрой. — Никогда еще я не видел человека, стоящего так близко к простой, хотя и безобразной правде. Вы стоите, прижимаясь к ней лоб ко лбу, глаз к глазу, нос к носу, как будто прижимаясь к зеркалу. Афинские архонты! Ваши рассуждения были абсолютно логичными. Но чтобы увидеть правду, вам придется отодвинуть голову от зеркала хотя бы на дюйм.

— Говорю вам, Китти Оуэн виновна!

— Ах да, Китти. Подвергните ее жесткому допросу, как я посоветовал Хэдли, и она наверняка расколется. Но вы не узнаете от нее имя убийцы и главы сатанистской секты, несмотря на шестьдесят четыре шанса в вашу пользу. Хотя вам, вероятно, удастся оправдать миссис Реншо от обвинений в убийстве.

— Я по-прежнему ничего не понимаю, Пэт, — шепнула Люсия. — Но по-моему, вы чудо.

На сей раз Батлер не стал возражать против комплимента.

— Скажите, — обратился он к доктору Феллу, — Китти добавила яд в тот графин?

— Нет.

— Тогда о чем, черт возьми, мы говорим?

— О черте, — просто ответил доктор Фелл.

— Если вы так много об этом знаете, — огрызнулся Батлер, — то почему не можете рассказать мне?

— Могу и сделаю это завтра утром. Но боюсь, это приведет меня к одному из моих вечных странствий вокруг амбара Робина Гуда.[39]Разрази меня гром, сэр, мы ведь пришли сюда искать документы секты сатанистов! Мы должны найти их, иначе не сдвинемся с места!

Его взгляд упал на доктора Бирса. Все трое забыли о нем. Бирс, сдвинув кепку на затылок веснушчатого черепа и нахмурив рыжеватые брови, не сводил глаз с гобелена за алтарем.

— Очень сожалею, — заговорил он, судорожно глотнув. — Я почти ничем не помог расследованию…

— Не помогли? — воскликнул доктор Фелл. — Мой дорогой сэр, если не считать реконструкцию, осуществленную мистером Батлером, вы сделали самое полезное замечание из всех, какие были произнесены этим вечером!

— Благодарю вас, — отозвался врач, либо не поверив Феллу, либо толком его не слышав. — Но я не могу помочь поискам! Сорвите занавеси и вспорите подушки! Уничтожьте алтарь! Посмотрите на эту роскошную скамеечку для коленопреклонений! — Он указал на нее костлявым пальцем. — Мне не нравятся такие штуки — они отдают папизмом. Но даже папизм не следует осквернять. Сожгите ее!