Интересно, подумал он, а в Висконсине есть смертная казнь? Хотя какое, собственно, это имеет значение. Он только хотел понять, что происходит, — и узнать, чем же, собственно, все закончится. В конце концов, скривив губы в горестной усмешке, он понял, что больше всего на свете хочет, чтобы все вернулось на свои места. Чтобы не было отсидки, чтобы Лора была жива, чтобы никогда ничего подобного даже и близко не произошло.

«Боюсь, выбора у тебя нет, сынок», — услышал он сердитый голос Среды и кивнул. Нет выбора. Ты сжег мосты. Так что — вперед. Мотай свой срок…

Было слышно, как вдали дятел долбит гнилое дерево.

Тень почувствовал, что за ним следят: небольшая компания красных кардиналов наблюдала за ним с мосластого куста бузины, а затем принялась клевать грозди черных ягод. Прямо как на картинке из календаря с певчими птицами Северной Америки. Пока Тень шел вдоль ручья, его преследовали механические, как в зале игровых автоматов, звуки — птичьи трели, гомон и гвалт. В конце концов все стихло.

На опушке в тени холма лежал мертвый олененок, и черная птица размером с небольшую собаку клевала ему бок огромным, страшным клювом, всаживая его в труп и вырывая куски красного мяса. Глаз у олешка уже не было, но голова была не тронута, а на крестце виднелись бело-желто-коричневые крапинки. Интересно, подумал Тень, отчего он умер.

Черная птица склонила голову на бок и сказала:

— Человек-тень, — и голос у нее был такой, будто камни трутся друг о друга.

— Да, я Тень, — сказал Тень.

Птица прыгнула на крестец олененка, вскинула голову, взъерошила гребешок и перья на шее. Она была огромная, и глаза у нее были точно черные бусины. Слишком большая птица и слишком близко: было в этом что-то пугающее.

— Говорит, встретит тебя в Кейро, — каркнул ворон.

Интересно, подумал Тень, это который из воронов Одина: Хугин или Мунин, Думающий или Помнящий.

— В Кейро? — переспросил он.

— В Египте.

— И как я туда попаду?

— Иди по Миссисипи. На юг иди. Найди Шакала.

— Ну, знаешь, — сказал Тень, — не хотелось бы показаться… да, господи ты боже мой, знаешь что… — он запнулся. Сменил позу. Было холодно — стоишь тут в лесу, разговариваешь с какой-то здоровенной черной птицей, которая знай себе уплетает малыша Бэмби. — Короче, что я хочу сказать: загадками не говори.

— Загадками, — с готовностью поддакнула птица.

— Лучше помоги разобраться, что к чему. Шакал в Кейро мне не поможет. Прямо цитата какая-то из плохого шпионского триллера.

— Шакал. Друг. Карр. Кейро.

— Это я уже слышал. Давай-ка поподробнее.

Птица встала вполоборота и оторвала от ребра еще одну полоску сырой оленины. А потом взмыла к деревьям с красной полоской, свисавшей из клюва словно длинный, кровавый червяк.

— Эй! Выведи меня хотя бы на нормальную дорогу! — крикнул Тень.

Ворон летел прочь. Тень посмотрел на труп олененка. И подумал, что, будь он настоящим лесным дикарем, он бы отрезал сейчас от туши кусок мяса и зажарил на костерке бифштекс. Но вместо этого Тень сел на поваленное дерево и стал жевать сникерс, отчетливо понимая, что дикарь из него ни к черту.

Ворон каркнул с края прогалины.

— Решил все-таки меня проводить? — спросил Тень. — Или Тимми опять свалился в колодец?[36]

Ворон снова каркнул — с раздражением. Тень решил подойти поближе. Ворон подождал, пока человек приблизится, и устало перемахнул на другое дерево, забрав слегка влево от того направления, которое первоначально взял Тень.

— Эй, — окликнул Тень, — Хугин, Мунин или как там тебя?

Птица повернулась, недоверчиво склонила голову набок и уставилась на него своими блестящими глазами.

— Каркни «Никогда»,[37]— сказал Тень.

— Иди в жопу, — ответил ворон. И пока они вместе пробирались сквозь лесные чащи, больше не произнес ни слова.

Через полчаса они добрались до асфальтовой дороги на окраине какого-то городка, и ворон улетел обратно в лес. Тень увидел вывеску «Калверс. Крем-мороженое и баттербургеры»,[38]а рядом — бензоколонку. Он зашел в «Калверс», там не было ни души. Только за кассой стоял расторопный бритоголовый юнец. Тень заказал два баттербургера и картофель фри. Потом пошел в туалет, чтобы привести себя в порядок. Вид у него был ужасающий. Тень обследовал содержимое карманов: несколько монет, в том числе серебряный доллар со Свободой, одноразовая зубная щетка и тюбик с пастой, три сникерса, пять химических грелок, бумажник (в нем только водительские права и кредитная карточка — интересно, долго ли она еще протянет), а во внутреннем кармане куртки — тысяча долларов полтинниками и двадцатками, его барыш со вчерашней банковской аферы. Он вымыл лицо и руки горячей водой, смочил и пригладил волосы, вернулся обратно в закусочную, съел баттербургеры и картошку-фри и выпил кофе.

Потом Тень подошел к прилавку.

— Хотите крем-мороженое? — спросил бойкий юнец.

— Нет. Спасибо. Тут можно где-нибудь взять машину напрокат? Моя заглохла по дороге.

Юнец поскреб в затылке.

— Это вряд ли, мистер. Если машина заглохла, позвоните в «Три А».[39]Или вон договоритесь на бензоколонке, чтобы вас взяли на буксир.

— Это мысль, — сказал Тень. — Спасибо.

Он зашагал по тающему снегу к бензоколонке. Там он прикупил шоколадных батончиков и вяленого мяса, и еще несколько химических грелок для рук и ног.

— У вас тут где-нибудь можно взять напрокат машину? — спросил он у кассирши. Она была поперек себя шире, носила очки и была не знамо как рада с кем-нибудь поболтать.

— Дайте-ка подумать, — сказал она. — Мы тут вроде как на отшибе. В Мэдисоне есть прокат. А вы куда направляетесь?

— В Кейро, — ответил он. — Знать бы еще, где это.

— Я знаю, — сказала она. — Дайте-ка мне карту Иллинойса — вон она, на полке.

Тень подал ей ламинированную карту. Она ее развернула, потом с победоносным видом ткнула пальцем в самую нижнюю точку.

— Вот он.

— Каир?

— Это так город в Египте зовется. А тот, что в Малом Египте, называют Кейро. У них там даже Фивы есть и всякое такое. У меня золовка из Фив. Я ее как-то спросила про египетские Фивы, она на меня так посмотрела, будто у меня крыша поехала. — Женщина заклокотала от смеха, как труба под раковиной.

— Там и пирамиды, что ли, есть?