С наступлением дня Ироду доложили, что в Тире объявился сын покойного Аристовула Антигон и собирает вокруг себя войско. Воспользовавшись войной римлян против римлян и недавней смутой, поразившей Иудею, он бежал из Рима, куда его вместе с братом Александром доставил Помпей, и теперь намерен расправиться со своим дядей Гирканом и сыновьями Антипатра как главными виновниками гибели его отца, и провозгласить себя царем. Антигона поддержали сын бывшего тестя Симона Птолемей, тоже Птолемей, на дочери которого он скоропалительно женился в обмен на обещание поддержать его деньгами, а также тиран [103]Тира Марион и командир дамасского гарнизона центурион Фабий. Последний не мог простить Ироду того, что тот воспользовался его солдатами для усмирения Иудеи, не отблагодарив его за это никаким подарком, а Антигон сразу ссудил его пятьюдесятью талантами.

Ирода эта новость скорее обрадовала, чем огорчила. Приезд Антигона дал ему повод покинуть Иерусалим и на время отвлечься от терзавшей его ревности. По дороге в Галилею Ирод узнал дополнительно, что на подведомственную ему территорию вторглись объединенные силы Мариона и Антигона и захватили три крепости. Ирод с ходу атаковал противника, без особых потерь выбил его из крепостей и рассек отступающее войско на части: тирян, добровольно сдавшихся в плен, он одарил деньгами и отпустил домой, а Антигона преследовал вплоть до Дамаска, у стен которого, не желая ввязываться в войну с Фабием, остановился и, дав своим солдатам возможность отдохнуть, вернулся в Иерусалим. Здесь Гиркан устроил ему торжественную встречу и собственноручно надел ему на голову лавровый венок победителя.

В Иерусалиме Ирода ожидала еще одна новость: Антоний и молодой Октавий, оставив в Риме Лепида, возглавили сохранившие им верность легионы, размещенные в Македонии и большей части Греции, и двинулись против Кассия и Брута. Под Филиппами [104]они дали убийцам Цезаря решительное сражение, в ходе которого их армия была полностью уничтожена. Кассий, не желая стать пленником триумвиров, приказал своему рабу убить себя, а Брут, так и не расставшийся с бородой, покончил жизнь самоубийством, бросившись на собственный меч. Такой финал войны показался Октавию слишком незначительным, чтобы отпраздновать победу, и приказал отрубить головы мертвым Кассию и Бруту, доставить их в Рим и бросить к ногам статуи Цезаря. Антоний не одобрил такого поступка Октавия. Тогда его товарищ по триумвирату пошел еще дальше: стал вымещать свою ярость на знатных пленниках. Когда кто-то из пленных попросил не лишать его тело после казни погребения, Октавий ответил: «Твоим погребением займутся коршуны». Схваченным в бою отцу и сыну он приказал решить вопрос на мечах, кто из них раньше должен умереть. Отец поддался сыну и умер; тогда Октавий приказал сыну покончить жизнь самоубийством. Оратор Марк Фавоний, проходя в цепях мимо полководцев, приветствовал Антония как победителя, а в сторону Октавия плюнул, за что тут же был пронзен копьем.

Одержав победу над армией Кассия, Октавий и Антоний разделили между собой дальнейшие полномочия: первый взялся отвести ветеранов в Италию и расселить их там на муниципальных землях; второй обязался восстановить порядок на Востоке. Антоний триумфально прошел через всю Грецию и вступил в Малую Азия. Снискав славу неустрашимого героя и талантливого полководца, он окружил себя сотнями музыкантов, танцовщиц и шутов, устраивая всюду, куда ни ступала его нога, шумные попойки, переходящие в самые необузданные оргии. Не скупился он и на подарки. Повару, который порадовал его необыкновенно вкусным ужином, он подарил целый дом, изгнав оттуда хозяев, симпатизировавших Кассию. Все еще находясь в Малой Азии, он стал помышлять о подчинении своей власти Египта, благо повод к войне с этим богатым краем у него нашелся: один из полководцев Клеопатры, хотя сама Клеопатра всегда была на стороне противников убийц Цезаря, выступил на стороне Кассия и Брута. Клеопатре стало известно о планах Антония, и она поспешила упредить его, выехав навстречу ему на вызолоченной галере с пурпурными парусами. Сойдя на берег в окружении слуг и служанок, изображавших нимф и купидонов, она велела раскинуть шатер необыкновенной роскоши, куда пригласила великого победителя.

Ироду также следовало озаботиться вниманием к себе со стороны Антония. Он понимал, что, приняв предложение Кассия стать наместником Сирии и не без его поддержки расправившись со своим врагом Малихом, он тем самым оказался в стане врагов официального Рима. Ситуация сложилась щепетильная, а Антоний был не из тех, кого можно было задобрить подарками. Тогда он, посоветовавшись с Фасаилом и Гирканом, нашел единственно верный в его положении выход: написал Антонию от имени Гиркана поздравление с победой, присовокупив к приветственным словам жалобу на союзника Кассия Мариона и жителей Тира, которые вероломно захватили принадлежащие Иудее земли. И уже вскользь, как бы между прочим, сделал маленькую приписку, на которой, к слову уж сказать, настоял Гиркан: благодаря решительным и своевременным действиям Ирода враг был изгнан из Галилеи, однако нет никаких гарантий, что тиряне вновь не позарятся на земли Иудеи. Приложив к письму венец, выполненный из чистого золота и усыпанный драгоценными камнями, Ирод отправил представительную делегацию в Ефес [105], где в это время находился со своей многочисленной свитой Антоний.

Расчет Ирода оправдался: Антоний не таил зла ни на кого из иудеев, по-прежнему считая их союзниками Рима, и ответил на поздравление и подарок пространным письмом, к которому приложил копии двух других писем, адресованных тирянам (письма эти Ирод переписал в свой дневник).

Письмо, адресованное Гиркану: