Многие профессии, которые во времена Маркса и Ленина давали положение мелкого буржуа, стали во второй половине ХХ века пролетарскими. В эти данные они не включены. Их представители по всем показателям принадлежат сегодня к миру наемного труда: это большинство инженеров, врачей, учителей, научных работников, клерков и т. д. Появились профессии, связанные с новыми производительными силами, например, программисты, чья профессия в ряде стран в наше время стала массовой. Большинство наемных работников таких профессий могут быть с полным основанием отнесены к пролетариям. Рядовые работники монополизированного транспорта и торговли, «сферы обслуживания» также являются по своему положению пролетариями.

Эти слои «нового пролетариата», которые отчасти еще находятся в процессе перехода к отношениям наемного труда, часто бывают более активными и революционными, чем «традиционный» рабочий класс крупной промышленности. В 1968 году во Франции дольше всех бастовали торговые работники, вместе с работниками автопарка и шахтерами. На другом конце планеты, в Аргентине, банковские служащие бастовали не реже, чем промышленные рабочие. Все больше наемных работников из числа «нового пролетариата» насчитывает статистика среди электората коммунистических партий мира.

«Новый пролетариат» не представляет ничего принципиально нового для марксистской классовой теории. Новым является его чрезвычайно бурный рост с 1960-х годов и увеличение его значимости в общей политической борьбе пролетариата. Уже в «Капитале» Маркс пишет о том, что в категорию производительных работников входят гораздо более широкие слои, чем просто непосредственные производители материальных благ: «Продукт превращается вообще из непосредственного продукта индивидуального производителя в общественный, в общий продукт совокупного работника, то есть комбинированного рабочего персонала, члены которого ближе или дальше стоят от непосредственного воздействия на предмет труда. Поэтому уже самый кооперативный характер процесса труда неизбежно расширяет понятие производительного труда и его носителя, производительного работника. Теперь для того, чтобы трудиться производительно, нет необходимости непосредственно прилагать свои руки; достаточно быть органом совокупного работника, выполнять одни из его подфункций»[115]. Однако, как указывал сам Маркс, понятие пролетариата вовсе не ограничивается даже этим широким понятием «производительного работника», а включает и часть непроизводительных работников, например, торговых рабочих[116].

Рост «нового пролетариата» более всего заметен в империалистических странах. За 1969–2001 годы число наемных работников в семи ведущих капиталистических странах (США, Канада, Германия, Франция, Великобритания, Япония, Италия) возросло с 183 до 276 миллионов. Количество промышленных рабочих практически не изменилось, незначительно увеличившись с 77 до 78 миллионов. При этом в США, Канаде и Японии их количество возросло на 20–25 %, а в европейских метрополиях снизилось на 23 %. Число же непромышленных рабочих, «нового пролетариата» почти удвоилось – с 105 до 197 миллионов.

Новые слои пролетариата могут быть менее организованными в самом процессе производства, и у них меньше возможностей вести экономическую борьбу, чем у традиционного рабочего класса. Часто они работают на дому или в небольших коллективах и т. д. Тем не менее, эти слои ведут борьбу в других формах – они получили в 1990-е годы название «социальных движений» или «новых социальных движений».

Водитель, учитель, врач, «менеджер по продажам» (так называется наемный работник торговли на рыночном новоязе), программист не идентифицируют себя с «рабочим классом». Реальность же такова, что все они оказываются занятыми в звеньях большой, часто транснациональной, производственной цепочки, объединенной под сенью монополистического капитала. Все они – винтики огромной машины, производящей прибавочную стоимость. Их социальная функция одинакова, хотя трудовые функции могут быть совсем разные. Они – живые носители рабочей силы, которую можно продать и которая продается капиталу.

В конечном счете, полностью классовая идентичность этого «лоскутного» класса, объединяющего сегодня множество непохожих профессий, может выступить, как предупреждала Роза Люксембург, только в момент революционного действия, то есть только в политике. Но эта политика тоже будет лишь концентрированным выражением экономического положения, проанализировать которое – задача теории. Положение это вполне адекватно описывает Энгельс, писавший в примечании 1888 года к «Манифесту Коммунистической партии»: «Под пролетариатом понимается класс современных наемных рабочих, которые, будучи лишены своих собственных средств производства, вынуждены, для того чтобы жить, продавать свою рабочую силу»[117].

Пользуясь таким, действительно марксистским подходом, численность пролетариата современного мира можно определить где-то в 2 миллиарда из 6 миллиардов населения планеты[118]. Таким образом, пролетариат на сегодня стал самым большим общественным классом, хотя историческая сила пролетариата заключается не в его численности, а в организованности.

Важно также отметить, что классы определяются положением во всей системе общественного производства, а не просто отношением найма на отдельных предприятиях. Это еще раз подтверждает актуальность определения классов, данное Лениным:

«Общественные классы, это большие группы людей, различающиеся по их месту в исторически определенной системе общественного производства, по их отношению (большей частью закрепленному и оформленному в законах) к средствам производства, по их роли в общественной организации труда, а, следовательно, по способам получения и размерам той доли общественного богатства, которой они располагают. Классы, это такие группы людей, из которых одна может себе присваивать труд другой, благодаря различию их места в определенном укладе общественного хозяйства».

По отношению к средствам производства (не конкретному средству производства – будь то станок или сверхсовременный компьютерный сервер) представители «старого» и «нового» пролетариата занимают одинаковое положение, хотя в труде одного больше интеллектуальная составляющая, а в труде другого – физическая.

Мощный всплеск активности пролетариата приходится на революционную волну 1968–1975 годов. В 1969–1975 годах на одного работника в среднем приходится 0,5 забастовочного дня в год. Забастовочная борьба в этот период носит всеобщий характер, охватывает все сектора экономики. Промышленный пролетариат находится в авангарде борьбы – в этом секторе на одного работника приходится 1,2 забастовочного дня в год.

В следующий период 1976–1984 годов активность пролетариата постоянно падает, теперь на работника приходится в среднем 0,1–0,2 забастовочных дней в год. При этом основной является борьба против увольнений и закрытия производств, которые затронули целые промышленные районы.