— Да нет, думаю, они будут нам только мешать. Лучше подключить к делу «черных маклеров».

Вообще-то Акияма боялся заниматься домом. Его намерения не были такими дурными, как представлялось Митико. Если бы дом продали за четыреста тысяч иен, за сто тысяч он собирался снять маленький дом, чтобы жить вдвоем с Томико, а остальное вручить Митико. Дом все равно был бы слишком просторен для нее одной. «И земля отдана под залог, и сам дом «Хакэ» разваливается». Уговаривая себя, он оттягивал время продажи дома.

— Ну что, прямо с утра и пойду, наверное? — сказал он, но они дотянули до десяти часов.

— Ты можешь отдохнуть здесь.

— Да, но мне скучно, хоть в кино схожу.

— Ну тогда в четыре где-нибудь встретимся на Гиндзе?

Давно запримеченное Акиямой агентство по недвижимости района Канда[57]находилось в перестроенном бараке. В комнате, перегороженной ширмой, стояли только скромные стол и стулья. Вышедший навстречу молодой служащий выглядел вполне прилично. После выяснения места работы и возраста Акиямы служащий спросил:

— Извините, в силу каких обстоятельств вы решили продать дом?

— Да место неудобное. Думал купить пусть и не такое обширное, но более удобное поместье.

— То есть вы хотите сказать, что продаете дом нам?

— Конечно.

— Сожалею, мы не приобретаем собственность. Мы финансируем под залог.

— Даете в долг? Не покупаете?

Служащий с сожалением улыбнулся:

— Обстановка сейчас меняется, поэтому оформить сделку купли-продажи не так-то просто.

— Но ведь можно заложить… Да, наверное, так будет лучше.

«Мне нужно-то всего несколько сотен наличными… А если взять в долг деньги, то Митико пока могла бы оставаться в доме…»

— Сколько вы можете мне одолжить? Думаю, дом стоит пятьсот тысяч иен… Староватый дом…

Служащий изучал план, приложенный к праву на владение домом.

— Ну, надо посмотреть все на месте. Пожалуй, пятьсот тысяч… Во всяком случае, полагаю, мы можем одолжить половину этой суммы. Определенно может сказать только наше руководство.

— Да хоть сколько-нибудь… Однако все-таки обязательно смотреть?

Служащий с удивлением посмотрел на Акияму:

— Конечно, надо взглянуть, потом проверить и регистрационные платежи, и с супругой встретиться.

Акияма выпрямился на стуле, затем снова опустился.

— С супругой?

— Да, потому что документ оформлен на ее имя. Надо получить у нее разрешение — документ, в котором изложено ее согласие на заклад.

— Разрешение?

— Да. Правда, это всего лишь формальность…

У Акиямы потемнело в глазах. Митико не согласится. План не пройдет! Эх, надо было не сомневаться, а сразу же сменить имя в документах, когда оформляли доверенность.

Акияма отрешенно молчал, и служащий начал пристально его рассматривать.

— Итак, можно мне взять на время это право на наследование и доверенность? Я вам дам расписку в получении.

Акияма слушал его невнимательно. Если сразу нельзя получить деньги, то и смысла брать здесь в долг не было.

Акияма неожиданно встал. Служащий, глядя на него снизу вверх, кивнул и тоже встал.

У Акиямы еще было время уйти, пока о нем не подумали, что он мошенник и вор.

— Вот как. Мне еще раз надо посоветоваться с женой. Насчет выплачиваемой суммы…

— Само собой разумеется. Если дадите нам знать письменно, мы ответим.

— Хорошо.

Стоял ясный осенний день, солнечные лучи освещали мостовую, по которой двигались беззаботные прохожие. Акияму неожиданно охватило желание расплакаться: «Вот они живут там, где им следует жить, двигаются по привычке, легко. А я запутался по уши и должен терпеливо сносить то, что из меня делают дурака всякие молокососы. И все это из-за упрямства Митико, из-за того, что ей не хотелось уладить все полюбовно, — с досадой подумал Акияма. — Говорил с ней прямо, но ведь ни в какую не хотела разводиться. Ненавижу, только ей хочется быть хорошей!»

Он возложил вину на то, что дела пошли не так, как надо, не на свои отношения с Томико, а на отношение Митико к себе. Во всем мире мужья, недостойные называться мужьями, всегда думают в таком духе.

Денег, которых он насобирал в издательствах и книжных магазинах, не хватало на то, чтобы купить так называемое любовное гнездышко. Что делать? Акияма решил, что надо встретиться с Томико и обсудить их положение.

Однако, пока он задумчиво ждал Томико в кафе на Гиндзе, на него нашла робость. Томико окончательно ушла из дома, а он уехал, сообщив, что вернется дня через два-три. (Он и представить себе не мог, что Митико откроет шкатулку и обнаружит отсутствие документов.) «Томико не сможет вынести жизни с Оно. Но это, наверное, опять ее прихоть», — подумал Акияма и испугался. Впервые это слово — «прихоть» — было им отнесено к тому, что сделала Томико.

Акияма считал, что у него и Митико, независимо от того, было ли между ним и Томико что-то, все-таки есть причины расстаться. А на самом деле Томико сейчас является всего лишь предлогом. Не будь дело основано на деньгах, он бы снова вернулся домой.

Казалось, что этот расчет таился в его душе давно, еще тогда, когда он в разговоре с Митико назвал свой отъезд путешествием.

«А что делать сейчас? Я могу вернуться, а Томико — нет. Все-таки не хочется возвращать ее Оно. Так, надо попробовать уговорить ее поехать в Осаку, к старшей сестре. Та вроде сказала, что не пустит ее к себе, но, если Томико туда приедет, вряд ли сестра ее выгонит. После этого надо самому продать дом и позвать Томико в Токио», — продолжал размышлять Акияма.

Томико пришла в кафе уставшая. Макияж смазался, из-под него выступил широкий лоб. На виске Акияма увидел родинку, которую ему не приходилось видеть раньше.

— Ну, и как все прошло?

Она сказала это, глядя на мужчин, сидевших за соседним столиком.

— Да не очень хорошо. Требуют разрешения Митико…

— Вот как! — И, помолчав немного, Томико добавила: — Ну и что, а ты не знал, что так примерно и будет?

— Да, для меня это и впрямь стало неожиданностью…

— То, что я ушла, стало для тебя неожиданностью? Ты это имел в виду? — засмеялась Томико.

На самом деле она не пошла смотреть кино. Томико посетила старинную школьную приятельницу, которая открыла салон европейской одежды на Симбаси.[58]Подруга не восприняла серьезно ее желание поработать.