– По-моему, это вест-индский ветер.

– К югу будет свежее, по-вашему?

– Да. Но если будете держаться круто к ветру, все пройдет благополучно.

«Каролина» прошла работорговца. Моряк, стоявший на корме невольничьего корабля, в последний раз махнул фуражкой в знак прощания и скрылся.

– Возможно ли, чтобы такой человек мог торговать людьми? – воскликнула Гертруда.

Не получив ответа, она с живостью обернулась к своей спутнице. Глубоко задумавшаяся гувернантка неподвижно стояла, устремив глаза в пространство, туда, где недавно находился этот незнакомец. Гертруда взяла ее за руку и повторила свой вопрос. Тут миссис Уиллис пришла в себя и, проведя по лбу рукой, рассеянно ответила, заставив себя улыбнуться:

– Встреча с кораблем или вид какого-либо морского маневра, моя дорогая, всегда вызывает во мне старые воспоминания. Но этот человек, показавшийся на борту корабля, выглядит необыкновенным!

– Для работорговца действительно необыкновенным!

Миссис Уиллис оперлась на мгновение на руку, а затем повернулась к Уайлдеру. Молодой моряк стоял рядом, наблюдая за выражением ее лица. Его внимание очень соответствовало ее задумчивому виду.

– Скажите мне, молодой человек, – произнесла она, – этот человек – командир судна?

– Да, сударыня.

– Вы знаете его?

– Мы встречались.

– Как его имя?

– Командир корабля. Другого имени я не знаю.

– Гертруда, пойдем в нашу каюту. Когда земля скроется из виду, мистер Уайлдер будет добр известить нас об этом.

Уайлдер поклонился, и дамы оставили палубу. «Каролине» предстояло скоро выйти в открытое море. Чтобы ускорить ход корабля, молодой капитан отдал самые четкие распоряжения, и после каждого из них он украдкой бросал взгляды на корабль, оставшийся сзади.

Результат его стараний не заставил себя ждать: «Каролина» неслась по волнам с предельной быстротой. Прошло немного времени, земля уже скрылась, ее можно было заметить лишь сзади, где в голубоватой дымке виднелись острова. Дам пригласили взглянуть на удаляющиеся берега.

День угасал, и острова готовы были исчезнуть в волнах, когда Уайлдер взобрался на одну из самых высоких мачт с подзорной трубой в руках. Он долго с беспокойством рассматривал покинутую бухту.

Когда он сошел вниз, его взор был спокоен и лицо довольно. Торжествующая улыбка блуждала на его губах, и он решительно и бодро отдавал приказания. Самые старые матросы клялись, что никогда «Каролина» не шла с такой быстротой. Помощники капитана, глядя в корабельный журнал, удивлялись необычайной быстроте судна. Одним словом, радость и веселье царили на борту, потому что считали, коль плавание началось так благоприятно, то и закончиться должно скоро и счастливо. В этой атмосфере удовлетворенности и покоя солнце опустилось в море, озаряя безграничный простор холодной и мрачной стихии. Наконец ночные тени начали покрывать бесконечную гладь морской пучины.

В первую вахту никаких событий не произошло. Уайлдер подошел к дамам с тем довольным видом и веселым выражением, которое появляется на лице каждого морского командира, когда корабль удачно отошел от берега и спокойно бороздит необъятные просторы океана. Он больше не сделал ни одного намека на опасности путешествия, напротив, тысячью мелких услуг старался изгладить из их воспоминания всякий след своих прежних высказываний. Миссис Уиллис явно подыгрывала ему, а вся сидящая за вечерним столом компания производила впечатление спокойных, довольных путешественников.

Однако миссис Уиллис время от времени беспокойно поглядывала на нашего авантюриста, как будто его воодушевление, его морской юмор вызывали в ее воображении близкие, но печальные образы. Гертруда же испытывала живейшее удовольствие: она возвращалась к родному очагу, к любимому и доброму отцу, и она всем существом ощущала, что позади остаются разделяющие их скучные морские мили.

В эти минуты, короткие и приятные, наш авантюрист предстал перед девушкой в совсем ином свете. Его разговор, отличавшийся искренностью и откровенностью моряка, был в то же время проникнут самой тонкой светской изысканностью, свойственной воспитанному человеку. Стараясь сдержать улыбку, Гертруда принимала его шутки, а то и вовсе весело смеялась.

Час дружеского разговора на корабле иногда соединяет людей теснее, чем целые недели вежливых церемоний на суше. Когда человек находится в океанской пустыне, он лучше чувствует, насколько его счастье зависит от других. Он поддается чувствам, которые в безопасной жизни на суше его могли смешить. Ему приятна симпатия окружающих, которые оказались в таком же, как и он, положении. Общий риск формирует общие интересы. Благодаря сходству обстоятельств каждый путешественник усматривает и сходство судеб со своими спутниками и начинает больше ценить их. Вот и все трое, сидящие за столом на борту «Королевской Каролины», казалось, забыли, что их знакомство началось с неприятного разговора, вызвавшего между ними напряженность и недоверие. В то же время таинственность некоторых обстоятельств и участие в них молодого человека явно повысили интерес к нему обеих дам.

Пробило восемь склянок, и на палубе раздался хриплый голос, сзывающий на новую вахту.

– Вторая ночная вахта, – сказал, улыбаясь, Уайлдер, заметив, как от этих непривычных звуков вздрогнула Гертруда. – Мы, моряки, не всегда наслаждаемся музыкальной гармонией, как вы можете судить по этому голосу. Но каким бы резким ни казался он вам, есть на этом корабле уши, для которых он еще менее приятен.

– Вы говорите о спящих? – спросила миссис Уиллис.

– Я говорю о тех, кто сейчас пойдут на вахту. Для моряка нет ничего слаще сна, это самое ценное и доступное для него удовольствие. С другой стороны, нет ничего более вероломного для командира судна.

– Но почему же отдых для капитана менее приятен, чем для матроса?

– Потому что подушкой служит ответственность.

– Вы слишком молоды, мистер Уайлдер, чтобы нести такую ответственность.

– Нас всех преждевременно старит наша служба.

– Так почему же вы не бросите ее? – с живостью спросила Гертруда.

– Бросить ее, – повторил он, устремляя на нее горящие глаза, – это для меня все равно, что отказаться от воздуха, которым мы дышим.

– И давно вы служите? – спросила миссис Уиллис, переводя со своей воспитанницы на него задумчивый взгляд.

– Я думаю, что я и родился на море.

– Думаете? Но вы же знаете, где родились?

– Все мы, – ответил с улыбкой Уайлдер, – основываем свое знание об этом важном событии на свидетельстве других. Мои первые воспоминания – вид океана.

– Вы, по крайней мере, счастливы были с теми, кто окружал вас в детстве и воспитал вас?