- Значит, у них тоже есть алиби? - спросила Надежда.

- Не факт. Банкет начался в три. К шести все уже, конечно, основательно набрались. Вполне можно было уйти по-английски. Знаешь, Эдик, если выбирать убийцу из этих двоих, я бы сделал ставку на Базиля.

- Почему?

- Я Джованни восемь лет знаю. Он к нам с институтской скамьи пришел. Тогда еще и дизайн-студии-то не было. Все сидели под одной вывеской. Это уж потом начали отпочковываться один за другим. Джованни с тех пор ничуть не изменился, как был теленком, так и остался. И про его жизнь всем все известно. А с Чезаре они вообще на один горшок ходили. Знаешь, какое Чезаре трепло? Ради красного словца не пожалеет и отца. При таком дружке в тайне ничего не сохранишь. Слышал, небось, про то, как Джованни сласти воровал? Продавщица взвешивает конфеты, лишние кидает не глядя на прилавок, а Джованни - мелкий еще совсем, из-за прилавка не видать - хвать их, и в карман. Вот тебе самое ужасное в его жизни преступление. Откуда там взяться знакомцу уголовного вида, объясни мне, пожалуйста? Я уж не прошу объяснить, как ты его представляешь в роли убийцы. По-твоему, он сидел в засаде, поджидая Ирен, потом направил на нее машину, сбил и проехался по телу несколько раз? Наш Джованни? И ты в это веришь?

- Нет, - честно признался Эдик. - Но и Базиля в этой роли я тоже не вижу. Он Ирен почитал за святую. Да и сам тяготеет к святости.

- Базиль - другое дело. Он приехал сюда всего два года назад и близкими друзьями не обзавелся. По идее, он может выдавать себя за кого угодно, и разоблачить его некому. Вот скажи, что ты про него знаешь, если не считать его восточных заскоков?

- Ну... не так уж и мало знаю, если подумать. Родился в Тамбове, возраст тридцать шесть лет, происхождение рабоче-крестьянское, служил в армии в железнодорожных войсках, где-то в Казахстане, потом работал в родном Тамбове в типографии, закончил заочно какой-то технический вуз. Восемь лет назад стал владельцем небольшой информационно-рекламной газетенки, которую сам же и учредил. Больших денег не нажил, но концы с концами сводил, что, по мнению нашего босса, большое достижение для местного издания, не дотируемого никакими князьками, рвущимися в губернаторы. Потому-то босс его и заметил и, когда ему понадобился очередной директор, сманил в Москву. Что еще? Разведен, имеет семилетнюю дочь, которую регулярно навещает. Водит машину. Остальное - восточные заскоки.

- И все это ты знаешь только с его слов. Ну, разве что про газету и переезд в Москву - со слов босса. Понимаешь теперь, о чем я?

- Понимаю, - задумчиво сказал Эдик. - Слушай, Эжен, ты не против поехать сейчас к нему, переговорить? Базиль - здоровый мужик, боюсь, мы с Надькой вдвоем с ним не управимся.

- Не хочется тебя разочаровывать, но с Базилем тебе в ближайшие два дня переговорить не удастся. Он опять укатил в свой Тамбов на уикенд.

- До понедельника? - ужаснулся Эдик. - Проклятье! А я-то надеялся, что не сегодня-завтра мы поставим точку. Ты представляешь, каково это - ощущать себя обложенным зверем? - И продекламировал с чувством:

Я пропал, как зверь в загоне.

Где-то люди, воля, свет,

А за мною шум погони,

Мне наружу хода нет.

- Ну-ну, не преувеличивай, - подбодрила его Надежда. - Осталось совсем немного - мы уже определили убийцу, можно сказать, дописали последнее предложение. А поставить точку - дело нехитрое. Выше нос! - И, вспомнив их старую, еще студенческую игру - угадать, кого цитируют, и по возможности ответить цитатой из угаданного автора - обратилась за поддержкой к тому же Пастернаку: - "Придет пора, силу подлости и злобы одолеет дух добра".

- Да-а, когда она еще придет, эта пора! - раскапризничался Эдик. - Вчера ночью мы с тобой тоже были уверены, что вычислили убийцу, а Эжену хватило пяти минут, чтобы доказать нам всю ошибочность нашего дедуктивного метода. Кто сказал, что у Базиля получится хуже?

Он выглядел таким несчастным, что растрогал даже непрошибаемого Виннету.

- Если хочешь, можно съездить сейчас к Джованни. Он, по крайней мере, скажет, есть ли у Базиля алиби на вчерашний вечер. Да и у него самого, хотя лично мне его алиби до лампочки. Я все равно никогда не поверю, что Джованни может кого-то убить.

Эдик с сомнением посмотрел на часы.

- Не поздновато ли для визита? Джованни ведь с родителями живет.

- Ерунда! - отмахнулся Виннету. - Родители у него классные. У Джованни чуть ли не каждую ночь народ тусуется - богема, елы-палы! - и родители эту наглую публику до утра чаем с пирогами потчуют.

Увидев Джованни, Надежда мгновенно прониклась упорным нежеланием Эдика и Эжена верить в его причастность к каким бы то ни было преступлениям. Он буквально излучал доброту. Это уютное круглое лицо, ласковые темные глаза, застенчивая улыбка, аккуратная картофелина носа, широкие сильные ладони с длинными чуткими пальцами просто не могли принадлежать убийце. И дом у него был уютным и добрым. И мохнатый коричневый свитер. И родители - довольно, кстати, старенькие для тридцатилетнего сына. Конечно же, Джованни был поздним ребенком, единственным и горячо любимым.

Мама Джованни действительно усадила гостей пить чай с пирогами. Пироги были еще теплыми - откуда они только взялись среди ночи? Усаживаясь за стол, Надежда настраивалась на долгие задушевные разговоры, но деликатная хозяйка, убедившись, что все в порядке, оставила сына с гостями наедине. Эдик, не теряя времени на пространные вступления, быстро изложил суть дела, которое их привело. И повторил историю, которую уже рассказывал сегодня Эжену, но повторил с купюрами. Как заметила Надя, он старательно затушевывал тот факт, что подозреваемых всего четверо. Видимо, чтобы не травмировать Джованни, который и без того переживал безмерно - то и дело бледнел, закрывал лицо руками, бормотал: "Невозможно", "чудовищно", "это безумие какое-то".

- Расскажи нам про этот вчерашний банкет, Джованни, - попросил Эдик, закончив страшную повесть. - Вы с Базилем держались вместе или разбрелись кто куда? Если разбрелись, то виделись ли потом? Досидели до конца или ушли пораньше? Дело не в том, что я подозреваю тебя или Базиля, просто мне нужно исключить тех, кто физически не мог стрелять вчера в мужа Ирен.

- Во сколько в него стреляли? - спросил Джованни. - Около семи? Тогда можешь исключить нас с Базилем. Не помню, во сколько мы ушли из ресторана, но больше восьми было точно. Даже, пожалуй, больше девяти.

Наде послышалось громкое "Дзынь!" - звон разбитой Эдиковой надежды. Но Эдик не собирался сдаваться сразу.

- И вы весь вечер не расставались? Так и ходили неразлучной парой, точно сиамские близнецы?

- Нет, в самом начале вечера нас разделили. Мы немного опоздали, поэтому пришлось сесть порознь, на свободные места. Часа полтора-два ушло на хвалебные речи, официальные тосты и околоделовую болтовню, а потом все, как водится, напились и начали резвиться кто во что горазд. А нам с Базилем веселиться совсем не хотелось. Из-за Ирен. Он нашел меня и предложил перебраться из-за общего стола в угол. Мы взяли пару бутылок, закуску и отделились. На наше отмежевание никто и внимания не обратил.