Антошкиной мамы… Одинокая, живет с нами. Внук для нее — свет в окне. — Ольга Арчиловна вздохнула. — Вот с ней у нас первое время было очень напряженно. Ревновала к Антошке… Теперь вроде наладилось. В народе говорят, сживется — слюбится. Так и мы с Анастасией Родионовной. Да и делить, собственно, нечего… Заказала разговор с ней, дадут только завтра утром. А что я ей скажу? «Баурос» не достала…

— Сегодня не достали, достанете завтра, — успокоил ее Чикуров.

— Вы бы видели очередь!..

— В очередях люди весьма словоохотливы, — улыбнулся Игорь Андреевич. — Может, что интересное узнаете, для дела…

— А что, попробую еще раз, — согласилась Дагурова. — Заодно послушаю, что говорят.

Составив план действий на следующий день, они разошлись.

Утром Дагурову разбудил телефонный звонок. Резкий, частый — междугородная связь. Она схватила трубку. Мгновенно улетел куда–то сон, когда она услышала голос Анастасии Родионовны.

— Оля, здравствуй, милая. Как ты там?

— Спасибо, все в порядке. Как Антошка?

— Слава богу… Бегает, собак гоняет… Послушай, Оля, я тут разговорилась с людьми… Как узнали, что ты в Березках, где знаменитый Баулин врачует, в один голос сказали, что тебе нужно достать лекарство для Антона…

— Знаю, Анастасия Родионовна. Достану.

— Вот хорошо–то будет!.. Хочешь с ним поговорить, трубку из рук рвет?

— Конечно!

Антошка, захлебываясь от радости, стал рассказывать, что папа открыл какой–то новый минерал и его назвали Дагуровит.

Вдруг голос его исчез. Ольга Арчиловна дула в трубку, звала сына, но телефонистка сказала, что связь, к сожалению, пропала.

Дагурова положила трубку на аппарат и минут пять лежала, переживая радостные мгновения общения с близкими. Словно побывала в просторной, прохладной и чистой квартире, где пахнет особым, родным запахом — стираным постельным бельем (предмет тщательной заботы Анастасии Родионовны), паркетной мастикой (Виталий не признает лака, поэтому полы натирают) и компота из сухофруктов, который варится постоянно, и в него кладут ваниль.

В счастливые дни, когда Виталий возвращается из тайги, дом заполняют запахи костра, мокрой парусины и сушеных грибов, без которых муж никогда не приезжает из экспедиции.

Снова зазвонил телефон. И опять — междугородная. Дагурова взяла трубку, уверенная, что это Антошка. И ошиблась — на проводе был областной центр.

— Доброе утро. Не разбудил? — спросил Хрусталев.

— Нет, — откликнулась Дагурова, — Здравствуйте. Ну что?

— Следы в доме Баулина по рисунку и размеру совпадают с подошвой обуви Ростовцева.

— Понятно, — сказала Ольга Арчиловна, еле сдерживая торжество: не зря, выходит, она изъяла обувь генерального директора «Интеграла». — Когда привезете заключение?

— Точно не знаю, — ответил эксперт–криминалист. — Пока отпечатают… За мной дело не станет, я сразу в Березки…

— А как насчет исследования пепла и клочков бумаги из баулинского камина?

— Это посложней. Очень кропотливая работа. Обещают не раньше чем через два–три дня.

Когда Ольга Арчиловна постучалась к Чикурову, из номера доносился звук электробритвы.

— Да–да, — откликнулся Чикуров. — Входите.

Он был умыт, причесан, в форменной одежде, но пока без кителя. Дагурова пересказала разговор с Хрусталевым.

— Так, так, — озабоченно проговорил Чикуров, укладывая бритву в футляр. — Все–таки Ростовцев был у профессора. Не понимаю, почему он отпирается?

— Может, прямо сейчас нагрянем к нему домой с обыском? — предложила Дагурова,

Игорь Андреевич посмотрел на часы. Без четверти восемь.

— Поспешишь — людей насмешишь, — сказал он. — Во–первых, рано. Во–вторых, что мы будем искать? Не верю, что Ростовцев покушался на ценности профессора! Вы сами подумайте: генеральный директор крупнейшего объединения, высокий оклад, премиальные. Говорят, у него шикарная обстановка, тоже немало ценных вещей… И чтобы он, как заурядный вор?..

— Но допросить его надо! — убежденно сказала Дагурова. — По горячему следу. Он мог заходить к Баулину необязательно с целью грабежа. Что–то взять, чтобы скрыть следы, уничтожить улики…

— Надо, это точно. Но… — Игорь Андреевич потер щеку, словно проверяя качество бритья. — Не будем пороть горячку, Ольга Арчиловна. Вот когда мы сможем предъявить заключение экспертизы…

— Вам виднее, — вздохнула Дагурова.

— И потом, — сказал Чикуров, — надо решить, где его допрашивать. Дома не хотелось бы: чего прежде времени тревожить родных?

— В милиции, — предложила Ольга Арчиловна.

— Тоже не годится. Человек годами завоевывал уважение, авторитет, а мы одним махом все разрушим… Нет, Ольга Арчиловна… Надо зайти к нему на работу… Вы еще не завтракали?

— Нет.

— Пойдемте в буфет.

— У меня другое предложение. За углом есть отличное заведение. Вчера приметила. Открывается как раз в восемь…

Утро выдалось свежее. Они вышли из «Приюта», неспешно направились по улице. Ольгу Арчиловну так и подмывало поделиться с Чикуровым своей радостью, что поговорила с сыном. Но не решилась: Игорь Андреевич семьи не имел, может, это его больное место, а тут она со своими разговорами. Спросил он сам.

— С домом говорили?

— Да толком так и не успела ничего сказать, связь прервалась, — пожаловалась Дагурова. Она была благодарна своему спутнику: внимание к личным делам всегда приятно. — Вы знаете, я как–то всегда теряюсь, когда звоню домой. Забываю сказать главное… Ну, вот мы и пришли.

Она остановилась возле уютного домика в виде высокогорного шале с островерхой крышей. Вывеска над входом гласила: «Сад плодов».

— Что, будем сами рвать их и питаться? — с улыбкой спросил Чикуров.

— Посмотрим, — ответила Дагурова. — Я здесь еще не была.

Небольшое помещение с десятком столиков. И почти все заняты.

Следователи сели возле сверкающего никелем бара, где вместо бутылок на полках стояли… плетеные корзины со всевозможными фруктами и овощами. Яблоки, груши, персики, помидоры, ярко–красная морковь, тугие шары свеклы, пупырчатые огурцы, ладные кочаны капусты. Барменши — две молоденькие девушки в белых халатах.

— Ну–ну, — многозначительно хмыкнул Чикуров, оглядывая странный бар. — Начало интересное.

Официант возник словно из–под земли. Вежливо поздоровался, положил на стол меню.

— Выбирайте, — сказал он и удалился.

— Прошу. — Игорь Андреевич протянул карту своей спутнице.

— Я уже знаю, что буду брать, — загадочно ответила она. — Вы о себе позаботьтесь.

Игорь Андреевич углубился в чтение. Удивление его все возрастало.

— Сок морковный, — стал перечислять вслух. — Сок свекольный… Капустный… Сок сельдерея, томатов… Любопытно… А где нормальная пища?.. Ага, вот! Блинчики. Их я и возьму.

— Нет, вы посмотрите, как здорово организовано! — кивнула Ольга Арчиловна на барменш.

Перед девушками стояли большие агрегаты для выжимания соков. В них исчезали очищенная морковь, яблоки, помидоры, а из кранов в высокие изящные стеклянные сосуды стекал сок. Официанты едва успевали разносить их посетителям.

— Сколько раз был в южных городах, там ведь этого добра горы! Но такого не видел! — присоединился к ее восторгам Игорь Андреевич. — Неужто трудно вот так, как здесь?.. И у нас в Москве не встретишь. Консерватизм мышления работников общепита.

Официант поставил перед ними бокалы с соком, а перед