— А вы его видели, Михаил Моисеевич?

— Видел. И вам могу показать копию, подписки о неразглашении с меня никто не требовал. Но, ей-богу, это несерьезно…

— Хорошо, я понял, в виновность ФСБ и Пуховой вы не верите. А кто, по-вашему, еще мог желать смерти Герасимовой? Какие-нибудь финансовые дела? Слишком жесткая конкуренция с коллегами по Думе?

— Финансовые дела исключаю полностью, — без раздумий ответил Магницкий. — Она всегда была от этой сферы очень далека. Как ни высокопарно это звучит, но Екатерина Григорьевна была одним из последних российских политиков, кто не превратил эту профессию в большой бизнес и продолжал заниматься ею из идейных, а не из прагматических соображений. А вообще, — он криво усмехнулся, — мне удивительно, что вы об этом спрашиваете. Следователь беседовал со мной не далее как вчера, так вот его альтернативные версии не интересовали совершенно. Он только допытывался, насколько хорошим психологом была Герасимова и могла ли она, увлекшись беседой, не видеть, что довела Пухову до состояния аффекта? Меня так и подмывает обратиться к Хромову в прессе и потребовать у него прямого ответа: его рук дело или нет?

— А в Думе были в последнее, или не совсем последнее, время какие-то серьезные конфликты? — напомнил вопрос Денис.

— Не-ет, в Думе все было спокойно. Комитет по делам молодежи — слишком скользкое место. Конечно, возглавляя его, можно быстро заработать широкую известность либо популизмом, либо одним-двумя серьезными законопроектами, но, с другой стороны, в любом другом комитете или комиссии это сделать можно проще и надежнее. Так что, по всеобщему думскому мнению, Екатерина Григорьевна закрепила за собой этот пост до пенсии. И все по этому поводу уже успокоились.

— Ну а личные мотивы? Вы ведь достаточно близко знали Герасимову?

— Достаточно. На личном и семейном фронте смертельных врагов не было.

— Значит, остаются скинхеды? — резюмировал Денис.

— Думаю, вам не просто будет поймать их за руку, но убежден, что Хромов знает имя убийцы. Или убийц.

Вырвавшись на Новорязанское шоссе, Денис над дал газу и закурил. Остаток пути проделали в полном молчании. Магницкий задумался о своем, Денис — о своем. Оснований не верить Магницкому не было, но Герасимова в его изображении получалась какая-то перекошенная: с одной стороны, острая «неприязнь» к неофашистам и органам, а с другой — полная бесконфликтность во всех остальных сферах жизни и деятельности.

Желание поговорить с Чистяковым не пропало, а только усилилось. А хорошо бы еще с парой-тройкой людей, близко знавших Герасимову.

Боголюбов совершенно случайно обнаружил за собой слежку. Даже, собственно, не обнаружил, но точно знал, что она существует. В течение нескольких дней, передвигаясь по городу, он чувствовал себя неуютно и наконец сегодня, перекусывая в «Русском бистро» (а где еще прикажете питаться в этом насквозь пораженном заграничной заразой городе?), приметил в нескольких столиках от себя подозрительного субъекта в черных очках и с газетой под мышкой. Подозрительно в нем было все. И то, что газету он не вынимал из такого не слишком удобного положения, и то, что очки черные не снимал, и то, что кулебяку жевал с отстраненным выражением лица. И, кроме того, Боголюбову показалось, что он видит этого типа не впервые. Боголюбов тщетно напрягал память, но ничего внятного вспомнить не мог. Так, общее беспокойство, и все. Называйте это, если хотите, интуицией. А почему бы и нет? У истинного патриота должен быть нюх на всякую нечисть.

Боголюбов решил проверить свою догадку. На тарелке перед ним лежало еще полтора пирожка с грибами, да и бульон он не допил, но это все вполне можно было принести в жертву Белому Движению. Боголюбов резко поднялся и направился к выходу. Он спустился в метро, стараясь двигаться аритмично, то убыстряя шаг, то замедляя его по какой-нибудь «веской» причине. Например, останавливался у газетных развалов, возле корзины с пушистыми котятами, рассматривал какие-то бессмысленные сувениры. Мужика в черных очках и с газетой под мышкой как будто не было у него «на хвосте». Боголюбов решил перейти с «Пушкинской» на «Чеховскую» и, уже стоя на эскалаторе, последний раз оглянулся, словно бы для очистки совести, и… Мужик в черных очках ехал метрах в двадцати от него. Газеты под мышкой видно не было, его заслоняли другие пассажиры, да и вообще, с такого расстояния Боголюбов не мог бы дать гарантии, что это — тот самый едок кулебяки из «Русского бистро», но… но… Он испугался. Он очень испугался и побежал вниз по эскалатору. Наконец выбежал на платформу, и тут как раз подошел поезд. Боголюбов запрыгнул в него, не раздумывая, плохо соображая, в какую сторону и зачем едет. Минут через десять, впрочем, до его сознания достучался голос из громкоговорителя:

— Осторожно, двери закрываются. Следующая станция — «Дмитровская».

Ну да, он же на серой ветке. А его преследователь где? Что, если он едет следом?!

Боголюбов дождался «Дмитровской», вышел и пересел в обратную сторону. Через четверть часа он запаниковал? С чего он вообще взял, что за ним была слежка? А если даже и была? Так он со всеми этими ухищрениями и от Джеймса Бонда бы оторвался. Боголюбов вздохнул полной грудью и стал читать рекламу на стенах вагона.

«Ресторан в магазине ИКЕА! Не пропустите! Предпраздничная суматоха гонит нас вперед: быстрее по магазинам, за подарками, за нарядными платьями… В этой суете не забудьте выделить время для себя и своих близких…»

А в самом деле, хорошо бы пригласить Шаповал в ресторан. Не в какую-то там узбекскую кухню, конечно, а куда-нибудь в солидное место. Надо только с финансами заранее все рассчитать, чтобы без конфуза…

Боголюбов вспомнил, как Плюгавый предлагал ему деньги (он не взял, разумеется), и его аж передернуло от этого, как от зубной боли. А еще он припомнил, с каким презрением посмотрела на него Шаповал во время акции в ресторане «Ямайка», когда его выворачивало на некстати подвернувшегося Белова. А ведь начиналось все так хорошо, даже остроумно — с магнитофоном ведь он здорово придумал, это даже потом сам Лидер отметил…

Боголюбов механически стал читать дальше. «Дикая орхидея» напоминает: купальники полезны для здоровья…»

«Спортивно-развлекательный центр на Тульской приглашает…»

«Компьютерный магазин Имидж.ру…» Боголюбов перевел взгляд еще левее и увидел в соседнем вагоне мужчину… в черных очках.

Ему стало трудно дышать. Он зашарил взглядом в поисках стоп-крана, потом вспомнил, что он в метро, да и куда бы он делся, остановись поезд в тоннеле?! Спокойней, спокойней… Боголюбов делано неторопливо стал смещаться к другому концу вагона. Дождался остановки «Чертановская» и выскользнул на платформу. Не поворачивая головы, скосив взгляд вправо, он заметил, как из соседнего вагона вынырнул тип в очках. И тут же Боголюбов успел запрыгнуть назад! И все! И двери закрылись! И поезд тронулся! И победа! Жаль, что Шаповал этого не видела. Эх, вот всегда так… В лучшие минуты своей жизни он почему-то чудовищно одинок. Навалилась усталость.