Плохо то, что связь со Ставкой приходится держать через Берлин. Пускай Германия и выступает сейчас в роли союзника Российской империи, но многовековое предубеждение к тевтонам у нашего народа никуда не делось. Здесь по определению за каждым кустом прячется враг… Или шпион, что одно и то же. Каюсь, эта и подобные ей аналогичные мысли присутствуют постоянно. И это не есть “гуд”, мешает подобный настрой продуктивной работе с местными кадрами. А с другой – всё правильно, нечего расслабляться. Как надёжные и верные соратники и партнёры они себя ещё никак не зарекомендовали. Короче, ходим прямо, держим морду лица кирпичом, смотрим на всё и на всех с высоты Кавказских гор и делаем свою работу. Одно хорошо, порядок на аэродроме идеальный, и работа технического персонала отлажена от и до. Организованность и педантичность у немцев на недостижимом пока для нас уровне. Даже пожалел о своём решении отправить вышедшие из строя самолёты в Псков. Возможно, здесь бы смогли отремонтировать побитые моторы и поставить машины в строй.

Пожалел и выкинул из головы эту явно лишнюю в данный момент жалость. Говорю же, что ещё из этих союзнических отношений получится, одному господу Богу известно. А отдавать в руки местным техникам наши новейшие разработки в моторостроении… Да и не только в моторостроении – глупость несусветная. Джунковский меня точно не поймёт. Так что пускай уж лучше наши самолёты тихонечко до дома летят…

Не успели провести необходимые технические осмотры на авиатехнике, дозаправиться и обустроиться, как поступил приказ выделить с утра следующего дня самолёт для проведения авиаразведки как раз над Северным морем и у входа в пролив Скагеррак.

Самолёт выделили, а вот с авиаразведкой пришлось хорошенько так подумать, поломать голову. Вышли на местную аэродромную службу и узнали об отпущенных нам лимитах топлива. Потому как штурманский расчёт показывал невозможность выполнения данной задачи за один вылет. Тут или Северное море лишь в его южной части осматривать, или же тянуться к проливу по кратчайшей прямой. Там разворачиваться и сразу же уходить обратно. Иначе может топлива и не хватить на обратную дорогу. А лучше не одним самолётом, а сразу двумя разведку выполнить. Прикинули возможные варианты. Посчитали, покумекали. Почесал пятернёй макушку, сплюнул, про себя, само собой, и доложил полученные результаты наверх. И уселся тут же на аэродромном узле связи в предложенное местными чинами кресло ожидать ответа. Раз приказ срочный, то и с ответом не должны задержаться.

Сижу, жду. Чаю не предложили – в Германии сейчас с продовольствием туго, продукты населению по карточкам отпускают, поэтому время для размышлений у меня в данный момент имеется. Мысли в голове крутятся, в сторону прикрепленной на стене простенькой географической карты поглядываю. Всё сообразить пытаюсь, почему разведку проводить нужно именно отсюда? Почему бы не выделить сразу пару самолётов для подобного дела и не посадить их, например, в Киле? Как один из предложенных мною вариантов? Оттуда-то можно почти всё Северное море под контролем держать, не говоря о проливах. Хорошо, что ответ на мой доклад почти сразу пришёл, не дал углубиться в размышления. Да и правильно, нечего пытаться проникнуть в замыслы командования, лучше просто выполнять приказы. Так оно проще будет…

Там, наверху, нашлись умные головы, подхватили и обработали грамотно доклад, подтвердили проведение разведок по отдельным направлениям с увеличением количества привлекаемых самолётов и последующим обязательным докладом после каждого вылета. Ну а кто бы в подобном сомневался? И разве может быть как-то по-другому?

Сам на задание не полетел, командирским решением подобрал для этого дела подходящие по опыту экипажи и отправил готовиться к полёту. Вылет каждому из них определил через час. Времени на подготовку карт должно хватить с избытком.

Самолёты поднялись в небо, развернулись и ушли на север. Полёт практически на максимальную дальность, экипажи вернутся ближе к ночи. Сидеть попусту и ждать возвращения незачем и некогда, у нас и на земле работы море.

Радует, что в своих недавних размышлениях я не ошибся. Вернувшийся практически под закат от Скагеррака экипаж подтвердил затопление нескольких военных кораблей и обнаружил перед проливом эскадру германских кораблей… И подводные лодки рядышком засекли. Глубины небольшие, сверху тёмные силуэты в воде хорошо заметны. Чужие или свои, кто его знает, но доложить об обнаружении доложили и координаты определили. Информацию сразу же передал наверх, пусть умные головы в штабе разбираются. Плохо, что фотоплёнку нельзя так же отправить или снимки…

На воздушную разведку летали ещё два дня. Прошерстили полностью Датские проливы, убедились в отсутствии крупных кораблей противника. Потом сутки непрерывно работали сменными экипажами – сопровождали выходившую в Северное море через Кильский канал флотилию адмирала Эссена. Именно через канал, потому как фарватеры Датских проливов пока наглухо закупорены потопленными кораблями. Глубины здесь, как я уже упоминал, небольшие, экипажи докладывали, что кое-где даже мачты из воды выглядывают. Ну и в солнечную погоду силуэты очень хорошо просматриваются сверху…

Выполнили задание командования – напугали население французской столицы. Да и не только столицы. Взлетели, собрались и прошли по маршруту Орлеан-Париж-Руан-Амьен. И вернулись на свой аэродром. Посмотрели сверху на Лувр… Ничего особенного…

Потрепали нас знатно за подобную наглость, но из полёта вернулись все. Хорошо, что к этому времени наконец-то прибыло наше истребительное прикрытие. Командующий, а может быть и лично Государь-император выполнил своё обещание и выделил истребительный полк в моё распоряжение. Тесно стало от самолётов в Маастрихте. Зато безопасно для нас, в чём мы убедились почти сразу же. Не успели истребители осмотреться, как пришлось взлетать и отражать атаку французской авиации на аэродром. Обозлились на нас в Париже, решили примерно наказать, да не вышло ничего из этой попытки. И из последующих тоже ничего не получилось. Но потери в самолётах у новоприбывших истребителей появились, и большие потери. Пришлось дополнительно поднимать в воздух ещё и “Муромцы”, и всем кагалом дружно отбиваться от рассвирепевших французских летунов. Ещё бы, второй раз над их столицей небо утюжим, кто угодно бы рассердился. Да ещё наверняка и сверху им прилетело от собственного начальства, слишком уж много самолётов в небо поднялось. Но отбились. Несколько дней зализывали раны и приводили покоцанную технику в порядок.

А там пришло подкрепление в виде ещё одного полка тяжёлых бомбардировщиков. Перебросили нам на помощь с черноморского побережья четыре эскадрильи “Муромцев”. Да ещё и эскадра Эссена как нельзя вовремя подошла к Фризским островам, а в её составе как раз вспомогательные корабли для тех самых торпедоносцев присутствовали. Вместе с самими крылатыми убийцами. На страх флоту противника.

Наконец-то и на суше закончилось вялотекущее затяжное противостояние. Немецкая армия по всем направлениям потихоньку начала теснить французскую.

А тут и мы двумя полками ещё раз, но уже под прикрытием истребителей пролетели над Парижем. И даже в столичном небе умудрились довольно-таки успешно отбить все атаки недобитой французской авиации – бомбить Лувр или Елисейские поля приказа пока не было, но хоть обломками их же собственных аппаратов улицы засыпали. Свои истребители, правда, тоже не все уберегли, от досадных потерь никто не застрахован. И от весьма обидных, а оттого казавшихся бестолковыми и глупыми, человеческих слабостей. Так-то истребители должны были защищать нас от атак сверху, держаться выше, но… Кто-то из них слишком уж увлекался боем и в пылу схватки забывал о необходимости держаться на заданной высоте, снижался, отрывался от строя и… Всё… Лётчик тут же оказывался под перекрёстным огнём чужих пулемётов, а то и под своим собственным, очень уж тесно было на этот раз в воздухе, и погибал, падая вместе с горящими обломками разбитого самолёта на тесные городские улицы. Или выпрыгивал с парашютом, если ему каким-то чудом удавалось остаться в живых после столь плотного свинцового огня.