- Неужели я хуже этого пузатого, что вьется вокруг тебя?

Эти слова сорвались раньше, чем он успел подумать. И теперь он наблюдал, как на место возбужденной красавицы возвращается прежняя мадам Корту

- Что? Что ты сказал? - переспросила она, как-то странно глядя на него. Руки плавно скользнули на плечи, а взгляд ореховых глаз обжигал, не оставляя шанса сделать вид, что он ничего не говорил.

Выдохнув, он опустил глаза. Поднял руку и коснулся ее щеки, нежно поглаживая пальцами. Снова взглянул в глаза девушке, где теперь стыли арктические льды, и, наконец, сказал то, что его грызло:

- Неужели старик тебе приятнее, чем я, Ань?

Он только успел заметить резкую смену эмоций на ее лице, но едва попытался разгадать их, его щеку обожгла пощечина.

Он лишь слегка дернулся от удара. Щека горела огнем, а из глаз почти посыпались искры, но Столяров нашел в себе силы не показать, насколько ему больно. Медленно повернув к ней голову, он, тяжело дыша, уставился на опасно прищурившуюся женщину. Ее губы дрожали, а лицо постепенно заливала краска гнева. Решительно убрав от себя его руки, она чуть попятилась и, осмотрев, будто впервые видела, покачала головой, а после, к его великому удивлению, рассмеялась. 3вонко и от души, словно он рассказал ей анекдот. Прижимая ладонь ко рту, она очень старалась сдерживаться, а потом снова заходилась оглушительным хохотом. Некоторое время Сергей молча наблюдал, надеясь, что она успокоится, а потом не выдержал и, сделав лишь шаг, схватил ее за запястье и довольно сильно встряхнул, за что получил еще одну пощечину.

- Не смей ко мне прикасаться, понятно тебе? – угрожающе прошипела Анна, напоминая кобру в стойке и стараясь вырвать руку из его захвата.

- Ну, конечно! Я ведь недостаточно стар для тебя! И денег на моих счетах не так много, да?! И в случае безвременной кончины я не смогу оставить тебе состояние и парочку ресторанов! Не то, что эти твои французы!

Он понял, что зря это сказал, когда увидел что в глазах Анны сверкнули слезы. 3адыхаясь, словно от удара, девушка, медленно покачивая головой, ответила:

- Может быть, мой муж и был старше меня... Но он никогда не был такой скотиной, как ты! И да, он мне был приятнее, чем ты! Он был мужчиной, который любил меня, а ты... Что ты можешь? Ничего... Разве что трахать первокурсниц где-нибудь в закоулочке... Хотя нет, сейчас ты повзрослел... Такой вальяжный котяра, я уверена, уже имеет свое логово, где можно кувыркаться сколько угодно!

Ее голос дрожал от сдерживаемых слез. Все то, что накопилось за много лет, сейчас, наконец, прорвалось, и остановить этот поток правды не представлялось возможным. Да и не хотела она останавливаться. Она видела, как с каждым словом все больше загораются недобрым светом глаза Столярова, но и не подумала замолчать... Не слушала голос разума, который говорил, что она играет с огнем, и что эта дурацкая правда никому не нужна... Анна даже не пикнула, когда на слове «кувыркаться » он схватил ее за плечи и одним рывком вжал в дверь. Она больше не боялась. Пусть знает, что он вовсе не такой лакомый кусочек, каким привык себя считать!

«Хотя какой прок с того?» - мелькнула запоздалая мысль.

- По крайней мере, ни одна из них не ложилась со мной из-за денег! Они шли со мной, потому, что хотели! – едко усмехнулся Сергей, уверенный в своем превосходстве.

- Хотели быстрого секса по пьяни? Корона не давит тебе, Столяров?

- Только не говори, что твой дедуля мог больше! – в голос засмеялся Сергей и получил ощутимый удар в солнечное сплетение маленьким кулачком.

Оказывается, зубрила и так может? Еще больше он удивился, когда она снова раскрыла рот и достаточно громко выпалила:

- Мой муж мог так, как тебе и не снилось! Он любил меня! Каждую клеточку любил! Каждую ночь любил и заставлял кричать от наслаждения! Снова и снова! Ты же смог только простынки помять на родительской постели! И тебе хватает совести рот раскрывать? Мужчина... Ты мужчина только потому, что штаны носишь...

Договорить Анна не смогла. Столяров намертво запечатал ее рот жестким поцелуем. Гортанно рыча и оттягивая назад волосы, не больно, но чтобы она не могла отстраниться и отвернуться. Он не хотел ей боли, но хотел, чтобы она пожалела о своих словах. Хотел, чтобы она замолчала и снова была нежной и податливой в его руках. Отзывалась на ласки и перестала вести себя как зарвавшаяся стерва.

На минуту, от неожиданности, Аня потеряла самообладание, а потом стала отбиваться, вкладывая в свои кулачки все, что чувствовала. Всю ярость и боль... а если бы не длинная юбка, то и ногой наверняка бы ударила. Столяров шипел от боли, вжимая маленькое тело в дверь. Старался не обращать внимания на удары, боялся, что если поймает быстрые ручонки и прижмет к двери, то назад пути не будет... А он не хотел, чтобы желание взяло верх и произошло то, о чем он пожалеет. Да, она его не слабо раздраконила своими словами, своими движениями, подливал масла в огонь маленький диванчик, который манил со страшной силой... Но он почти готов был отстраниться... 3акончить этот разговор и, если надо, попросить прощения. Почти ослабил хватку, и в этот момент острые зубы мадам Корту впились в его губу, заставив заорать от боли:

- Ты что, совсем озверела?!

Она молчала, только затравленно смотрела на его подбородок, словно увидела нечто страшное. Сосредоточившись на чем-то, кроме мадам Корту, Столяров ощутил, что нижняя губа болезненно пульсирует. Облизнув ее, он почувствовал во рту вкус крови. Вновь посмотрел на перепуганную Аню, которая, кажется, даже в размерах уменьшилась. Чертовка. Коснувшись ее скулы костяшками пальцев, он склонил голову так низко, как мог. Усмехнулся, когда она отвернулась в сторону. Провел носом по ее волосам и спокойно проговорил:

- Я не буду тебя целовать... Но, знаешь... Когда надоест очередной старый боров, приходи к кролику!

Он не отстранялся. Внезапно силы оставили его, и он просто опустил голову на макушку Анны. Эта вспышка сильно вымотала... Опустошила его. Она молчала и головы не поднимала. Дышала так тихо, что Сергей не слышал. И что-то недоброе чудилось ему в этом молчании...

И когда Анна заговорила, он понял, что не зря – голос девушки дрожал от слез.

- Тот старый боров, о котором ты говоришь, Франко Ширак, шеф-повар из Франции... Он приехал, чтобы «поднять» ресторан... Он хороший друг моей семьи... И он хороший друг моего мужа... Которого я любила и не хотела ни денег, ни ресторанов, только бы он жил... Но тебе этого не понять...

Громкий надсадный всхлип заставил что-то в груди Столярова болезненно сжаться. Он поднял голову и увидел залитое слезами лицо и наполненные болью глаза.

- Что за человек ты такой, Столяров? Ты ничего создать не можешь, только рушишь-рушишь-рушишь! Все, к чему прикасаешься, превращаешь в грязь, и не веришь, что кто-то живет иначе! А только ломаешь!