На самом деле совхоз «Октябрьский» 18-му танковому корпусу удержать не удалось. Также значительно занижены потери 170-й танковой бригады, все 65 машин которой были выведены из строя, причем большинство — безвозвратно. Бригада фактически перестала существовать. Это доказывается тем, что она отсутствует в перечне частей 18-го танкового корпуса в 3.00 13 июля. В донесении штаб корпуса докладывал:

С учетом, что 170-я танковая бригада полностью вышла из строя, данные о потерях — всего 55 танков кажутся значительно приуменьшены. Бывший заместитель командира танкового батальона 181-й танковой бригады старший лейтенант Е.В. Шкурдалов (впоследствии полковник и Герой Советского Союза) вспоминал: «Впереди нас шла 170-я танковая бригада. Эта бригада сгорела за какие-то пять минут — 65 машин». О том же пишет и бывший командир танкового взвода Илларионов: «60 машин подполковника Тарасова ринулись в то утро на поле прохоровское, и все до единого во главе с командиром сгорели во встречном бою».

По всей вероятности, приведенные выше данные о потерях 18-го и 29-го корпусов оказываются значительно занижены относительно безвозвратных потерь. В донесении штаба 5-й гвардейской танковой армии о потерях бронетехники в периоде 11 по 14 июля (почти вся она погибла 12 июля, входе Прохоровского сражения), по 18-му танковому корпусу безвозвратные потери определяются в 30 танков, а оставленными на поле боя показаны 98 танков. Из этих последних эвакуированными числится только 21 машина. Поскольку поле боя контролировалось немцами, можно не сомневаться, что к моменту их отступления от Прохоровки почти все оставшиеся неэвакуированными к 14 июля советские подбитые танки оказались уничтожены. Поэтому безвозвратные потери 18-го танкового корпуса, после 12 июля несколько дней в боях не участвовавшего, можно определить как примерно равные 77 танкам.

Та же картина и по потерям 29-го танкового корпуса. Здесь безвозвратно потерянными к 14 июля считаются 154 танка, 8 СУ-122 и 6 СУ-76. Отметим, что количество безвозвратно потерянных танков по сравнению с первоначальным донесением возросло на 51 единицу, со 103 до 154. Зато число безвозвратно потерянных САУ уменьшилось с 19 до 14. Но вот оставленными на поле боя числятся 199 танков, 1 °CУ-122 и 9 СУ-76. Совпадение числа оставленных на поле боя самоходок с общим числом потерь самоходок в донесении от 12 июля — 19 единиц, доказывает, что речь идет о бронетехнике, потерянной именно 12 июля. Из всех оставленных на поле боя танков и САУ эвакуированными показаны только 2 СУ-122. Таким образом, безвозвратные потери 29-го танкового корпуса за 12 июля можно оценить как примерно равные 199 танкам и 19 САУ.

Суммарные безвозвратные потери в бронетехнике 18-го и 29-го танкового корпусов в Прохоровском сражении 12 июля 1943 года можно определить как примерно равные 276 танкам и 19 САУ. Это тоже больше, чем число советских танков, заявленных как уничтоженные 12 июля штабом II танкового корпуса СС — 249. Самоходки немцы за танки не считали и их в данном случае не учитывали. И это против безвозвратно потерянных танковым корпусом СС 12 июля 3 танков и, предположительно, 1 САУ «Мардер». По безвозвратным потерям, даже без учета потерь 2-го танкового и 2-го гвардейского танкового корпусов, соотношение получается близкое к 74:1. Вероятно, примерно так же соотносились и военные таланты Хауссера и Ротмистрова.

В группе Труфанова, непосредственно против корпуса СС не сражавшейся, за тот же период, к исходу 14 июля безвозвратно потерянными числилось 29 танков, а оставленными на поле боя — 37, причем эвакуированных машин не было. Вероятно, истинные безвозвратные потери группы Труфанова и составили 37 танков. Тогда общие безвозвратные потери армии Ротмистрова (без 2-го танкового и 2-го гвардейского танкового корпусов) за 12 и 13 июля (группа Труфанова, в отличие от 18-го и 29-го танковых корпусов, 13 июля тоже была в бою) можно оценить в 313 танков и 19 САУ. Если же прибавить сюда безвозвратные потери 2-го гвардейского танкового (29 сгоревших, 35 подбитых) и 2-го танкового (11 сгоревших, 11 подбитых) корпусов, то безвозвратные потери 5-й гвардейской танковой армии увеличатся как минимум до 353 танков и 19 САУ.

Существуют и иные оценки потерь советской бронетехники, но они представляются нам несколько заниженными. Так, согласно подсчетам Jl. Н. Лопуховского, с учетом потерь 11-й и 12-й механизированных бригад 5-го гвардейского механизированного корпуса за сутки боя, начиная с 8.30 12 июля, безвозвратные потери 5-й гвардейской танковой армии, по донесениям соединений, составили 223 танка и САУ. А всего армия за 12 июля могла безвозвратно потерять порядка 230–235 танков и САУ. К 13.00 13 июля из имевшихся 860 боеспособных танков и САУ в строю осталось 390, убыль составила 470 машин. К этому сроку, по мнению Лопуховского, ремонтники могли эвакуировать с поля боя и восстановить 30–40 боевых машин. Тогда общие потери танковой армии за 12 июля уничтоженными и подбитыми могли составить не менее 500 танков и САУ, то есть 58 % от числа боеготовых и 75 % от 670, принявших непосредственное участие в бою. Такую же оценку сделали в 1998 году сотрудники российского Института военной истории.

Эвакуационная и ремонтная служба в советских танковых войсках была поставлена из рук вон плохо, на что и жаловался Ротмистров в письме к Жукову. А когда советские ремонтники пришли на оставленную немцами территорию, где погибли главные силы 5-й гвардейской танковой армии, то им удалось найти лишь один подбитый советский танк, поддающийся ремонту».

В журнале боевых действий 5-й гвардейской армии было зафиксировано следующее решение А. С. Жадова на 12 июля 1943 года и следующим образом описывался ход Прохоровского сражения: