дети, скарб и имущество достались на разграбление, чтобы во время сражения кто-либо был устрашен, подавлен и бежал с поля кровавой битвы. Они, разумеется, твердо стали на поле боя и начали оказывать сопротивление и мужественно сражаться. Так что, если бы след их смелых натисков дошел до Прочных гор, ты прочел бы слова: Когда сокрушатся горы сокрушением[318]. А если на землю опустилась бы пыль от их конницы, ты произнес бы: Так нет! Когда будет распростерта земля плоско[319], ибо мощь и полное бесстрашие казахского войска, которое в минувшие времена, в начале выступления Чингиз-хана, называли татарским войском, известна и упомянуты на языке арабов и не арабов. То, что появилось на страницах эпох, на скрижали времени в прежние времена и предшествующие годы о бесстрашии и силе их противоборства, того язык пера ни одного писателя не был бы способен даже частично. Кровожадные полчища людей, из которых один, если по-считать, может противостоять тысяче, ради чести и достояния, семьи и воинской славы являли чрезвычайное старание и усердие. Они оборонялись от злого грабежа узбеков-шибанитов (т. е. войск Шайбани-хана. — Р. Д.). Было совершенно несомненно, что они проявят при таких обстоятельствах все необходимые усилия и старания. Несмотря на подобного рода воинов, /96б/ узбеки-шибаниты, благодаря удачливости и счастью его величества хана, силой и мужеством разбили их наголову.

Подробности картины были таковы: когда победоносные войска [Шайбани-хана] дошли до окрестности улуса Джаниш-султана, то стали видны кибитки, которые [казахи] устанавливают на колесах при передвижении, стада и хозяйственные постройки. Джаниш-султану и прочим султанам его улуса стало известно близкое прибытие султанов [шибанитов]. Отряд войска с военачальниками вышел на поле боя из кустарников и камышовых зарослей, покрытых льдом и глубоким снегом, и зажег огонь сражения. Узбекские войска на службе султанов наносили мужественные удары, и пожар битвы разгорелся в полную силу. Когда объявились знамения победы и знаки успеха на достигающих до неба знаменах войск высоких султанов, узбеки [шибаниты] из присущей им любви к грабежу, по причине желания напасть на жилища казахов, заметив первые признаки победы, бросились грабить и хватать добычу еще до завершения битвы. Знатные лица войск большей части султанов отправились искать добычу, нападать на жилища и имущество.

Джаниш-султан со знатными казахами до сих пор стоял в большом полку, а другой их отряд выдвинулся и встал на место обороны и сопротивления. Джаниш-султан и казахские султаны выжидали удобного случая, чтобы при возможности броситься в бой, И с нашей стороны отряд султанов вышел на место схватки с тем отрядом, который выдвинулся [вперед], большая же часть направилась к жилищам и имуществу и занялась захватом добычи и пожиток.

Джаниш-султан с отрядом, который был основой войск, узнал, что большая часть войска [узбеков-шибанитов] отправилась грабить жилища и что захват ими добычи стал причиной оставления боевых рядов, что они занимаются грабежом и большой полк их лишился опытных воинов. Выбрав удобное время, Джаниш-султан построил ряды и, пробив в боевые барабаны, наподобие воинственного льва, вышел по узким тропинкам и сквозь чащу деревьев и тростниковых зарослей и произвел сокрушительный натиск на войско султанов [шибанитов]. Каждый из жаждущих мести султанов был львом леса мужества и опытным в бою барсом, несмотря на то что большая часть бойцов их войска в предположении, что битва окончилась и враг пустился в /97а/ бегство, отправились в набег и на захват добычи, и ряды войска султанов поредели.

Описание боя Убайдаллах-султана[320]

Когда Джаниш-султан со значительным войском и храбрыми бойцами вышел из тесноты зарослей и нашел ряды войска султанов [шибанитов] опустевшими, он захотел [ударить] на славное войско его высочества 'Убайдаллах-султана. Последний поднялся с места отваги и мужества и вступил в бой. Произошло великое побоище. Убайдаллах-султан, один из знаменитых богатырей улуса Шибана и яростный лев в сражениях богатырей, ступил твердой ногой на место терпеливости и протянул руку мужества к колчану храбрости. Он сперва с помощью смертоносных стрел обратил груди врагов в мишень стрел бедствия и несчастья. В том кровавом сражении, сила которого гласила: Когда упадет падающее[321], дыхание храбрецов в тех рядах от изнеможения [намекало]: Нет ничего отрицающего ее падение[322]! Ураган кровавых волн дул, так сказать, унижая и возвышая[323]! Убайдаллах-султан ударом закаленного клинка причинил гибель кровожадному и коварному врагу; во время схватки и двойных ударов кинжалом и саблей он с необычайной силой и мужеством совершал смелые наскоки. Однако поскольку конь предопределения помчался по неверному пути, то ему повредил дурной глаз и он упал с боевого коня, но все так же готов был нападать, обороняться и убивать. ......

Памятка о милости его ханского величества[324]

Внезапно, когда рука врага занеслась над ним, из высочайших милостей его высокостепенного величества хана одна необычайная милость проявилась на поле боя. Если скажут, что, быть может, эта книга составлена для описания и занесения в нее этой милости, то это [будет] недалеко [от истины]. Рассказ об образе этой милости таков: когда славные султаны выступили из местности Кара-Абдал с войсками, сопутствуемыми счастьем, с намерением совершить нападение на улус Джаниш-султана и сразиться с ним, то отправились все отряды войск султанов, и каждый, у кого были крепкие кони и сила в теле, отправился на битву с казахским войском. Высокостепенное ханское величество повелел личным своим чухраям и амакчиям и воинам, которые сопровождали ханский кортеж из Хорасана, отправиться сейчас же на врагов вместе с султанами под сенью счастливого знамени его высочества, прибежища царства, султана-военачальника хорошо устроенного войска, Султан-Мухаммад Тимура и могучей дланью мужества нанести врагам поражение. В то время когда ханская гвардия, [состоявшая] из славных амакчиев и храбрых чухраев, намеревалась выступить, с вдохновенных уст высокостепенного ханского величества сошли слова: «Вы, которые являетесь воинами и амакчиями [моей] гвардии, должны мужественно выступить на врага и никоим образом вы не должны обращать внимания на добычу и грабеж и во время сражения не стремиться к мирским благам. Вашим полем зрения должно быть сражение с врагом и победа над ним, и не следует, завидев добычу и предмет грабежа, тотчас же набрасываться на них. Если вы поступите так, то останетесь без помощи и не увидите лица победы [даже] во сне. Если же вы под сенью знамени его высочества Мухаммад-Тимур-султана проявите терпеливость и не направитесь никуда, кроме как на врага, на битву и сражение, то всемилостивый и всевышний господь удостоит вас поддержки, а ханское /98а/ величество сочтет своим долгом выдать вам из казны благоустройства равную