Когда же он надевал форму – он тут же превращался в самодура и деспота. Орал на подчиненных, всячески их унижал и действовал по принципу «я начальник – ты дурак».

Поэтому все сотрудники Управления, подчиненные Долгоносику, старались заранее выведать, как он сегодня одет, и стремились попасть на прием в его штатском состоянии.

Однако сегодня Василий Уточкин не мог отложить посещение начальства. Кроме того, он был горд своими достижениями, хотел сообщить о важных находках и не знал за собой серьезных прегрешений, поэтому не слишком опасался начальственного гнева.

Он вошел в приемную.

Секретарша Долгоносика Анна Антоновна, представительная дама средних лет с погонами прапорщика, сидела за столом, покрытая красными пятнами. На щеках ее виднелись отчетливые следы слез.

– Как он сегодня? – вполголоса спросил Василий, покосившись на дверь начальника, в лучших советских традициях обитую вишневым дерматином.

– Не спрашивай… – отмахнулась Анна, прикрывая лицо платком. – Иди… иди… он тебя ждет!

Василий поправил форму, резко выдохнул, как перед прыжком в холодную воду, и вошел в кабинет Долгоносика.

– Явился! – проговорил тот, приподнимаясь из-за стола. – Ты вообще чем занимаешься?

– Делом об убийстве четверых туристов на озере… – с готовностью сообщил Уточкин.

Убитых аквалангистов он упорно называл «туристами», чтобы никто не догадался, что у него есть по этому делу собственные источники информации.

– Какого черта? – рявкнул майор, поднявшись во весь рост. – Это разве твоя задача? Ты разве в отделе по расследованию убийств работаешь? Ты у нас участковый!

– Но это убийство как раз и произошло на моем участке! – попытался возразить Василий. – И я как раз хотел доложить, что у меня по этому делу наметился прогресс…

Петр Порфирьевич был плотный, широкоплечий мужчина с квадратным красным лицом, но роста он вышел небольшого, поэтому, встав из-за стола, тем не менее смотрел на Василия снизу вверх, что показалось ему неудобным и унизительным. Поэтому он снова сел и проговорил, скрежеща зубами:

– Какой еще прогресс? Дело уже закрыто! Преступник арестован и сейчас дает признательные показания!

– Как? – удивленно переспросил Уточкин. – И кто же им оказался?

– Старый наш знакомый – Ленька Утюг! – сообщил майор с непонятным сарказмом.

– Утюг? – Василий растерянно заморгал. – Но разве он не сидит?

– Уже год как условно-досрочно освобожден. И, как видишь, снова взялся за старое. Его взяли на квартире у сожительницы, как следует тряхнули – и он во всем признался! На него и давить особенно не пришлось, на нем и без этого убийства столько висело…

– Но как он вышел на это дело? – спросил Василий удивленно.

– Как вышел, как вышел! – передразнил его Долгоносик. – Из лесу вышел! Увидел ящики с ценностями, перестрелял «археологов», погрузил ящики в машину и уехал… а потом заблудился в незнакомом лесу, заехал в болото, утопил машину… застрелил последнего участника группы и сбежал!..

– А почему он не взял ничего из ценностей?

– Потому что тяжело по лесу таскаться с грузом!

– А как же насчет человека в санатории, который наблюдал за лагерем? Он-то как сюда вписывается?

– Какой человек? Какой санаторий? – Майор грохнул кулаком по столу и поморщился – видно, ушиб руку. – Вообще, Уточкин, ты забываешься! Это не ты мне, это я тебе должен вопросы задавать! По поводу низкой раскрываемости преступлений, и вообще…

– Да, но его убили… – не уступал Василий. – Того человека, который следил из санатория, тоже убили. Значит, он являлся свидетелем. Значит, это преступление было заранее запланировано, и никакой Утюг…

– Трудно с тобой, Уточкин! – мрачно проговорил майор и положил тяжелые кулаки на стол. – Очень трудно! То убийство, про которое ты говоришь, к истории возле озера не имеет никакого отношения! То убийство наверняка бытовое, на почве совместного распития спиртных напитков!

– Да он, учитель этот, вообще капли в рот не брал!

– Ну у тебя и характер, Уточкин! Что значит – не брал? Значит, до этого сильно пил, а потом завязал. Ну а тут развязал, вот оно и случилось, бытовое убийство на этой самой почве… и вообще, Уточкин, уж это-то убийство точно не на твоем участке случилось, значит, нечего в нем копаться! Ты чем занимаешься в служебное время? Что конкретно за последние дни сделал?

– Вот как раз по этому делу работал, – повторил упорный Василий. – Мне пасечник дядя Петя рассказал, что в день убийства слышал шум мотоцикла, мы с ним отправились на то место, и его собачка нашла неподалеку закопанный третий ящик, и в нем…

Участковый хотел уже выложить на стол свой главный аргумент – найденную в ящике бронзовую лапку непонятно какого зверя, но Долгоносик не дал ему договорить:

– Какой еще дядя Петя? Какая еще собачка? Ты, Уточкин, у себя в деревне совсем одичал! Просто, можно сказать, утратил человеческий облик! Дяди Пети, дяди Леши, дяди Вани всякие, пасечники, плотники, печники… позапрошлый век! Ты сам, Уточкин, стал как леший какой-то! Никакой дисциплины, никакого порядка! Вон, пуговица верхняя не застегнута! Что за вид!

Василий схватился за пуговицу. Она была застегнута.

– И вообще, Уточкин, что у тебя творится? Ты вместо того, чтобы в чужие дела лезть, лучше бы со своими разобрался! У тебя ограбление сельпо в Кожуховке до сих пор не раскрыто! У тебя драка на танцах в Расческине осталась без последствий! А ты, Уточкин, вообразил себя этим… Шерлоком Пуаро! В газеты попасть хочешь? По чину не положено! В твоей работе что главное?

– Что? – машинально переспросил Василий.

– Вот, ты даже не знаешь, что в твоей работе главное! – отчего-то обрадовался майор. – Главное в твоей работе – это статистика, а конкретно – раскрываемость преступлений! А у тебя с этим плохо! Так что занимайся ограблением сельпо!

– Да чего им заниматься? – пробормотал Василий. – Там и не было никакого ограбления! Только замок сорвали, а взять ничего не взяли, потому что тетя Зина вернулась и спугнула их…

– Опять?! – рявкнул майор. – Тетя Зина! Дядя Миша! Баба Глаша! Сколько можно, Уточкин? Это же ни в какие новые ворота! И никто с тебя это ограбление не снимал! Мало ли, что ничего не взяли? Взлом был – значит, ты должен его расследовать!

– Я расследую… – Василий опустил голову. – Это наверняка Генка Сугробов из Печкина… больше некому, он один у нас на такие дела способный…

– Тогда где задержание? – перебил его Долгоносик. – Где арест, я тебя спрашиваю? Почему твой Печкин из Сугробова все еще разгуливает на свободе?

– Потому что доказательств нету…

– Потому что работать не умеешь! Взял своего Печкина, поработал с ним – сразу доказательства появятся! Учись у старших товарищей, Уточкин! Вот мы взяли Леньку Утюга, провели с ним правильную работу – и дело закрыто!