По ее лицу текут слезы.

– Королек изводит себя из-за того, что сразу же не отвез Илюшу домой к матери. Погляди, как странно и страшно сошлось: Илюша погиб, а Королек жив… Ната! Он уйдет от меня! Он не простит ни себе, ни мне смерти сына!

Впервые вижу ее плачущей. Пропали, точно и не было, и аристократизм, и горделивая осанка. От Юдифи не осталось ровным счетом ничего. И мне не жаль ее ничуть. «Вот теперь ты настоящая. Обыкновенная баба, боящаяся потерять своего мужика».

– Брось, Анна. Все будет в порядке. Куда он денется? Он же любит тебя безумно. Я еще не встречала такой любви, только в дамских романах.

Говорю и удивляюсь сама себе: вроде бы я не стерва и стервой никогда не была, но в моих словах звучит такая язвительность, и губы складываются в такую тонкую ядовитую усмешечку, что позавидует самая уксусная старая дева.

Анна глядит на меня так, словно ее ударили. А я наконец-то испытываю долгожданное освобождение. Все, баста! Хватит изображать утешительницу и наперсницу, довольно жить чужими жизнями! У меня есть единственная – своя!

– Пока. – Поворачиваюсь, ухожу.

Бабье лето обнимает меня. Пронизанные солнцем листья сияют золотом, рубином и янтарем, словно стеклышки витража. Не вытерпев, оборачиваюсь. Анна смотрит мне вслед. Усмехнувшись, независимо шагаю дальше, и стук моих каблучков растет в торжествующем крещендо. Бабье лето, золотое бабье лето! – ликующе звенит во мне, и печаль, надежда, любовь разрывают сердце на части. Мертвые ржавые листья стелются под ноги. Без сожаления ступаю по ним.

«Прощай, Анна. И ты прощай, Королек, любимый мой! Я любила тебя, не признаваясь в этом самой себе. Прощайте оба. Вы уже наполовину умерли во мне, стали прошлым, а будущее, сулящее счастье и удачу, – впереди!..»

В этот день покупаю в своем салоне ангелочка. Придя домой, осторожно протираю влажной тряпочкой, ставлю на телевизор и прошу: «Пожалуйста, будь моим ангелом-хранителем. Как бы ни сложилась моя судьба, я никогда не расстанусь с тобой, маленький».

В ответ, искоса глядя на меня, он улыбается простодушно и плутовато, и его крылышки вспыхивают золотом.