— Этого не может быть! Чтобы мой Сашенька… -простонала соседка Лебедевых.

В это время зазвонил мобильный телефон. Валерий Лебедев метнулся к столу, на котором он лежал.

— Если это Миша, вы знаете, что ему сказать, -напомнил Стас.

Это и в самом деле был Миша.

— К бабушке собрался, в деревню, — сказал отец, прикрыв ладонью трубку. И сыну: — Срочно — домой! Я тебе сказал!

— Успокойте его, — посоветовала Люба. — Иначе не вернется.

Лебедев кивнул, и в трубку:

— Я все улажу. Да, мы тут беседуем с милицией. Если ты сейчас вернешься, все будет в порядке. Что ж ты с нами делаешь? О матери подумай! Немедленно домой!

— Как вы думаете, послушается? — спросила Люба, когда Лебедев положил на стол мобильник.

— Я думаю, да. Денег у него при себе нет.

— Это вы так думаете! — фыркнула Люська. -Ой, я ж опаздываю! Вы дальше без меня! Люба, потом расскажешь!

И она упорхнула.

— Знакомое лицо, — задумчиво сказал фотограф.

— Не об этом сейчас, — поморщился Стас. — Что будем делать, граждане? Саша, сколько вы уже успели выманить у актрисы путем шантажа?

— Я не помню. Ну, около тысячи. Зеленых, -тихо сказал пацан. У его родителей округлились глаза.

— Раньше вы брали понемногу, — вздохнул Стас. -Зачем понадобилась такая крупная сумма?

— Мишка компьютер хотел модернизировать, -Саша смотрел в пол.

— А ты решил не отставать. Так?

— Саша, разве мы тебе в чем-то отказываем?! -всплеснула руками его мать. — Ну почему ты у нас с отцом не попросил?!

— Мишка сказал, что без проблем. Она даст.

— Актриса? — уточнила Люба.

— Ну да. Что ей, жалко? Она ж богатая. Мы много-то не просили.

— Валерий, где снимки? — спросила Люба.

— Какие снимки? — вытаращил глаза Лебедев. -Господи, да я про них и думать забыл! Саша, где вы их взяли?!

— Мишка рылся в архиве и случайно нашел, -шмыгнул носом пацан. — Сказал: лицо, мол, знакомое. А мы часто в Интернете шарим. — Он с опаской посмотрел на отца.

— По порнографическим сайтам, — усмехнулся Стас.

— Ну и что? — Саша посмотрел на отца. Тот побагровел. Потом заорал:

— Я тебе сколько раз говорил, чтобы ты этого не делал?!

— Это все Мишка!

— Чтоб мой сын! — ахнула Лебедева. — Интересовался порнографией!

— Там горячие новости, — зашмыгал носом Саша. — О звездах. Мы с Мишкой прочитали, что эти фотографии, ну, где они голые, дорого стоят. Что их в журналы можно продать. А потом Мишка сказал: «Она больше заплатит. Надо только ее выследить. Узнать, где живет, и подбросить снимки в почтовый ящик». Один парень из нашей компании, старшеклассник, может в любую базу данных залезть. Мишка ему дал сто рублей. На пиво. Тот и помог с адресом.

— Сообразительный у вас мальчик, — посмотрел Стас на Валерия Лебедева. — Не по годам. Значит, решили денег заработать. Ну и что мы теперь будем делать? Вы соображаете, что будет, если актриса напишет заявление в милицию? Доказательств у нас хоть отбавляй! Сегодня мы все записали на видеопленку. И номера купюр переписаны. Нет, нет, Сашенька, конверт ты пока оставь при себе, — почти ласково сказал Самохвалов.

— Мы вернем деньги, — заверил отец Саши.

— Все фотографии и негативы я уничтожу, — пообещал фотограф. — К чему они мне? А о тех снимках я и думать забыл. Поверьте.

— Я вам верю, — кивнул Стас. — Но что делать с детьми? Впрочем, какие ж они дети? Граждане России. Оба с паспортами. Что, испортим обоим биографию?

Родители помрачнели.

— Я со своего шкуру спущу! — пообещал Валерий Лебедев.

— Дома будешь сидеть все лето, — жестко сказал отец Саши. — Никакой заграницы, никаких поездок. Все лето — под домашним арестом.

— Я буду контролировать каждый твой шаг, — пообещала мать и умоляюще посмотрела на Стаса и Любу: — Только прошу вас, не надо в милицию! У них жизнь только начинается! Они же не бандиты какие-нибудь! Учатся хорошо, общественной работой занимаются. На учете в детской комнате никогда не состояли. Простите их.

— Ладно, посмотрим, — сказал Самохвалов уже более миролюбиво. И начал звонить актрисе: — Как вы, добрались? Да, задержали. Возникает вопрос: что с ними делать? Подростки. Одному четырнадцать, другому пятнадцать. Вы подъезжайте сейчас сюда и улаживайте вопрос с их родителями. Надо это сделать, — мягко добавил Стас. — Адрес сейчас продиктую. Мы вас ждем. — Он дал отбой и спросил у Саши: — Компьютерами, значит, интересуетесь? А что такое флэш-моб, знаешь?

— Конечно! Флэш-моб — это круто!

— Может быть, ты и в акциях участие принимал? — насторожился Стас.

— Было дело.

— Вместе с Мишей?

— Конечно!

— Понятно. Он — заводила. А как называлась последняя акция флэш-моб, в которой вы с Мишей принимали участие?

— «Шахтеры», — с готовностью ответил Саша. -Только она не получилась. Хотя Мерлин — классный чувак. У него все всегда получается круто. Но на этот раз не получилось. Зарезали, что ли, кого-то, пока мы в переходе толклись.

Самохвалов сидел открыв рот. Люба тоже на какое-то время оцепенела. Наконец Стас пришел в себя и уставился на Сашу:

— Погоди, как ты сказал? Вы были в то утро в переходе?!

— А что такого? — испугался Саша. — Ну были. Не запрещается же.

Самохвалов посмотрел на часы и сказал:

— Вот как мы поступим. Актрису все равно надо дождаться, чтобы уладить конфликт. Во-первых, вы должны принести ей извинения. Во-вторых, отдать деньги. Да убери ты конверт! — повысил голос он, увидев, как Саша вновь полез за пазуху. -Это ей решать, простить вас или же все-таки обратиться в милицию и дать делу ход. Я со своей стороны предлагаю сделку. Вы, — он в упор посмотрел на Сашу, — ты и Миша рассказываете мне все о Мерлине и акции флэш-моб, во время которой произошло убийство. До деталей. Я же обещаю уговорить актрису уладить все мирным путем. Но мне нужны подробности.

— Какие подробности? — испугался Саша. -Я ничего не знаю!

— Но ты же сам только что сказал, что вы там были, — начал раздражаться Самохвалов.

— Мы проспали, — вздохнул Саша. — Я вам сейчас все расскажу.

— Начни с Мерлина, — посоветовал Стас. И тот начал рассказывать:

— Ну, флэш-мобом мы с Мишкой увлеклись недавно. Года нет, как ходим на акции. А в Интернет-кафе ходим уже давно. Тут недалеко, за углом. Играем по сети в стрелялки с друганами. Прикольно. Нас там целая компания! Тусуемся, в Интернете часами сидим, — он невольно покраснел.