Но путь на Запад не так прост. Часто перспектива выхода на европейский рынок разбивается о несоответствие регуляторным требованиям. Наши препараты разрабатывались достаточно давно, и в части «клиники» не подходят под европейские стандарты, а приводить их к этим стандартам очень дорого – сравнимо с разработкой нового препарата.

ВЫЖИЛИ НЕ ВСЕ

В начале 1990-х Россия практически потеряла фармпромышленность. Образовалась яма, из которой выбрались не все. Однако остались предприятия, которые нашли в себе силы выжить, часто исключительно «вопреки», а не «благодаря». Рынок тогда был совершенно дикий. Из тех, кому удалось не только выжить, но и продолжить развитие, могу вспомнить «Нижфарм» и «Акрихин» – заводы, которым уже по 100 лет. Другие советские производственные площадки стали частью объединенных компаний. Наиболее яркий пример такого симбиоза – «Фармстандарт», который объединил под одной крышей несколько советских предприятий.

Когда пострадало производство готовых форм, естественно, сразу упало и, к сожалению, пока не восстановилось производство субстанций. Предприятия прекратили свое существование, специалисты либо уехали, либо переквалифицировались. Видимо, для того чтобы восполнить утраченный человеческий капитал во всем, что касается большой химии, пройдет не одно поколение. Люди сначала должны захотеть изучать это направление в школе, чтобы затем продолжить обучение в соответствующих вузах, а главное – понимать, куда они пойдут работать. Для этого отрасль должна возобновляться и подниматься. Минпромторг работает в этом направлении, но пока мы только в начале пути.

Вернуть позиции в синтезе сейчас не просто, на мировом рынке крепко закрепились китайские и индийские компании.

СИСТЕМНЫЕ ИЗМЕНЕНИЯ

Если посмотреть на последние 25 лет, то практически каждые два-три года происходили события, которые как-то влияли на фарму. Что не менялось, так это система лекарственного обеспечения: рынок был и до сих пор остается ритейловым и преимущественно оплачивается из кармана пациента.

Хотя первые попытки финансового участия со стороны государства были предприняты в рамках системы дополнительного лекарственного обеспечения (ДЛО) еще в 2004–2006 годах – именно тогда государство впервые появилось на фармрынке в роли активного закупщика. Государственные программы стартовали с определенными шероховатостями и проблемами платежей, тем не менее вопросы решались, и государство с рынка не ушло. Программы трансформировались в региональные инициативы – в «7 нозологий» и другие проекты. В результате сегодня около трети рынка – государственные деньги, и это существенная доля. Да, это не европейские 70–80%, но это уже и не 10%.

Что касается финансовых кризисов, то на фармотрасль они влияли несколько меньше, чем, например, на автопром, который рушился после каждого серьезного падения национальной валюты. Все-таки эластичность спроса на нашу продукцию ниже, чем на товары не первой необходимости. Часто спрос на лекарства даже вырастал в тяжелые для страны времена. После кризиса 1998 года мы себя очень хорошо чувствовали, временами спрос даже превышал наши физические производственные возможности.

Последние 10 лет в отрасли происходят системные изменения. Стоит обязательно упомянуть внедрение стандартов GMP, которых ждали с 1997 года. Вопрос о сроках GMP постоянно находился в актуальной повестке, кто-то верил в один срок, кто-то – в другой, но все ответственные производители потихоньку приводили свои площадки в соответствие с международными стандартами.

В целом за последнюю четверть века российская дженериковая фарма стала более чем конкурентоспособным бизнесом, с потенциалом, который можно реализовать на внешнем рынке.

НОВЫЙ ВИТОК РАЗВИТИЯ

Фарминдустрия состоит из нескольких ключевых составляющих, одна из которых – продуктовый портфель. Портфели в России и на Западе разные, хотя болеем мы одними болезнями. Но это специфика не отрасли, а скорее специфика спроса и организации системы лекарственного обеспечения в принципе. Что касается того, как работает фарма в производственной части, то наши стандарты максимально близки к европейским. Я за свою жизнь объездил больше сотни предприятий, и в последнее время не вижу особой разницы между российскими заводами и заграничными.

Одна из отличительных черт отечественных предприятий – это то, что они новее в силу того, что активно строились в последние 10–15 лет. Такая же ситуация и со стадионами, например. В Сочи они все новые, потому что их только-только построили к Олимпиаде и чемпионату мира, а, например, в Глазго стадион большой и легендарный, но уже немного обшарпанный, «уставший». То же и в фарме. Наши площадки в силу своей новизны выглядят более современными, и это приятное отличие, но разницы в производственных процессах, конечно, нет.

С точки зрения самих производств российская фарма такая же, как и немецкая фарма. По идее она и должна быть такой. Прежде всего, для потребителя важно, что нет никаких двойных стандартов.

Не хотелось бы, чтобы отечественная фарма была особой формой с какой-то своей дикой спецификой. Повторюсь, есть определенные особенности в портфелях, и в этом нет ничего плохого, у каждого рынка свой исторический путь. Более того, многое из того, что делалось, уверен, найдет свое применение в будущем.

Сегодняшний день и ближайшую перспективу российской фармы определяют как российские компании с историей, вышедшие на новый виток развития, – «Нижфарм», «Фармстандарт», «Акрихин», «Валента», «Верофарм», так и предприятия, которые создавались в новое время – «Герофарм», «Биокад», «Оболенское».

Наши перспективы связаны с продолжением курса на локализацию, строительство современных производств, создание качественных воспроизведенных продуктов, разработку биоаналогов и инновационных препаратов. Хотелось бы верить, что российская фарма будет в мировом тренде и появится больше компаний, которые производят, например, биологические препараты. Не исключаю, что через пять-семь лет Россия сумеет стать мировой биоаналоговой долиной, появятся предприятия, имеющие достаточно преимуществ, чтобы конкурировать на мировой фармацевтической арене.

В каждый период у фармы были свои герои, их можно перечислять очень долго. Хочу отметить Рамила Усмановича Хабриева (доктор медицинских наук, профессор, академик, директор ФГБНУ Национальный НИИ общественного здоровья им. Н. А. Семашко), Татьяну Алексеевну Голикову (заместитель председателя Правительства РФ по во просам социальной политики, бывший министр здравоохранения и социального развития РФ), Виктора Борисовича Христенко (председатель коллегии Евразийской экономической комиссии, бывший первый вице-премьер и министр промышленности и торговли РФ). С их именами, их инициативами и усилиями связаны многие изменения, позволившие российской фармпромышленности сделать качественный скачок.

Из действующих и наиболее активных чиновников, занимающихся фармотраслью, конечно, нужно отметить Сергея Анатольевича Цыба, первого заместителя министра промышленности и торговли РФ, автора федеральной целевой программы «Развитие фармацевтической и медицинской промышленности Российской Федерации на период до 2020 года и дальнейшую перспективу».