— Думаю, что это вы были вчера в моем офисе. Какая-то там… журналистка, верно? — Его монотонный голос вполне соответствовал его невыразительному взгляду. Трудно было судить о его истинных чувствах по тону голоса, хотя я предположила, что он испытывал к журналистам по меньшей мере презрение. — Секретарша сказала мне, что вы хотели взять у меня интервью о некоем Мартине Галеа. Так вот, могу вас заверить, что я не знаю этого человека.

— А как насчет Марка Галеа? — спросила я. По необъяснимой причине мой страх, — а я была сильно напугана, — перерос в агрессивность, которой я сама удивилась. Помню, я подумала: до того как они вышибут меня отсюда, я должна узнать все, что будет в моих силах.

— И его я тоже не знаю, — ответил он. — А теперь, надеюсь, вы покинете мой дом. — Он произнес это отнюдь не угрожающим тоном, но я почувствовала в его словах скрытую угрозу.

Он дернул за шнур, украшенный шелковыми кистями, и тут же появились двое здоровяков. Меня вытолкали из комнаты и препроводили по черной лестнице. На мгновение мне показалось, будто они собираются запереть меня в ужасном подземелье, которое наверняка есть в таком доме, но вместо этого меня довольно грубо вышвырнули на улицу через узкую дверь черного хода. Мне хотелось им крикнуть что-то вроде того, что, мол, меня вышвыривали из домов получше, чем ваш, но я, честно говоря, была сильно напугана.

* * *

Оглядевшись по сторонам, я сразу не разобрала, какой дорогой следует идти до Вильгеньон-стрит и далее к Главным воротам, где мне предстояло ждать возвращения Энтони. Я знала, что он сдержит свое обещание, и, поскольку старая часть города была небольшой, решила, что к половине двенадцатого успею к месту назначения, какой бы дорогой ни пошла. Самое главное, меня не покидала уверенность, что я правильно сориентируюсь и найду путь к месту встречи.

Я выбрала направление и двинулась вперед, но мне не давало покоя чувство, что меня преследуют, и мне пришлось ускорить шаг. Пройдя квартал-другой, я услышала звук приближающейся машины, фары которой осветили стену дома, расположенного в конце улицы. Помню, я подумала, — и это была единственная здравая мысль за последнее время, — что мальтийские водители не соблюдают никаких правил вождения. Затем я услышала, как машина еще сильнее разогналась на повороте, и, оглянувшись, увидела, что она на всей скорости мчится прямо на меня. Тут я поняла, что дело не в плохом вождении, а в том, что человек, сидящий за рулем, имеет вполне определенное намерение. Я замерла, как зверь, парализованный светом фар. Позади я услышала быстро приближающиеся шаги, но все еще не могла пошевелиться. И в тот момент, когда машина должна была меня сбить, кто-то сзади схватил меня и отбросил к стене. Я услышала глухой удар и приказ: «Беги!» — а потом сдавленный вдох и падение. Обернувшись, я увидела мужчину, неподвижно лежащего на булыжной улице.

Это был Роб. Он лежал на спине с закрытыми глазами. Без сознания, подумала я, или, не дай бог, мертвый. Я не могла четко соображать и продолжала твердить, как помешанная, что это всего лишь сон или кошмарный фильм. Наконец, какой-то звук прорезал мое затуманенное создание. Это снова была та же самая машина, видимо развернувшаяся где-то в узких улочках и теперь снова возвращавшаяся ко мне. У меня оставалось слишком мало времени, чтобы бежать.

Меня могла спасти любая из трех дверей в близлежащих домах, окажись она открытой. Со всех ног я бросилась к первой двери, но она оказалась запертой. Я подергала ручку второй в доме напротив — безрезультатно, а затем пробежала несколько ярдов к еще одной — странной маленькой дверке, которая вела в подвал здания. И надо же, она чудесным образом взяла и открылась!

Роб все еще лежал без сознания, и если бы преследователи вернулись, то обязательно убили бы его. Его пульс был едва ощутим, но я твердо знала, что не допущу, чтобы ему второй раз причинили боль. Продев руки ему под мышки, я проволокла его несколько ярдов к заветной двери, спустила по ступеням вниз и захлопнула дверь, потратив несколько драгоценных минут на поиски задвижки.

Внутри было темно, и я ума не могла приложить, где же нахожусь. Тусклый уличный свет, проникающий через решетку над дверью, не давал мне никакого представления о том, что это за подвал. Когда же мои глаза привыкли к полумраку, я увидела, что это — небольшая капелла. С улицы донесся звук пронесшейся мимо машины, притормозившей где-то невдалеке. Хлопнули две двери. Значит, лихорадочно соображала я, бандиты вернулись, чтобы покончить с нами.

Собрав последние силы, я затащила Роба за большую каменную плиту, на которой возлегала мраморная фигура со сложенными на груди руками. С обеих сторон плиты были высечены череп и скрещенные кости. Да, подумала я, ничего себе капелла. Одним словом, мы с Робом пожаловали в усыпальницу, а каменная плита была могилой важной особы. Безусловно, не время было искать лучшее укрытие, поэтому я сделала последний рывок и затащила сержанта за плиту. У него были длиннющие ноги, подобрать которые мне стоило немалого труда.

Я понимала, что даже беглый осмотр склепа позволит нас обнаружить, но выбора у нас не было. Я села на пол и прижала Роба к своей груди, поддерживая руками, чтобы он не завалился набок. Тут я услышала приближение к двери охотников за нашими головами. Роб, все еще в беспамятстве, начал что-то бормотать. Мне ничего не оставалось делать, как прижать ладонь к его рту и затаить дыхание. Дверь открыли.

И тут же я услышала спасительный звук — вой сирены. Кто-то остановился на полпути, а затем повернулся и убежал. Затем раздался визг шин удалявшейся машины.

Спустя считанные минуты я увидела голубой свет фонарика, пробивавшийся через решетку склепа.

Роб дотянулся до моей руки и убрал ее ото рта.

— Где мы? — спросил он.

— В каком-то склепе, — ответила я.

— Чудесно! — проворчал сержант.

Теперь я могла вздохнуть с облегчением. Пусть сегодняшний день и не обошелся без столкновения с преступниками, пытавшимися убить нас, зато этот сварливый коп, кожей чувствовала я, пойдет на поправку.

— Позвоните Табоне, ладно?

— Конечно, — пообещала я.

— Есть один вопрос, на который я не знаю ответа.

— Какой?

— Кто был в самолете? Спросите его, ладно?

И Роб снова впал в забытье.

Почему вы здесь? Новый флаг реет на зубчатых стенах крепости. Еще одна оккупационная власть. Царствуй, Британия! Ты веришь, что солнце никогда не сядет над твоей империей? Ты принесла своих поэтов, своих государственных деятелей, свои законы и свои обычаи. Но ты также привела своих врагов к моим берегам.

— Навязчивый вопрос, без всякого сомнения, — сказал Табоне, показывая в сторону Роба, тихо покоившегося на большой кровати в доме Галеа.

Мы с Табоне отвезли Роба Лучку в больницу, где врачи поставили диагноз — множественные ушибы и сотрясение мозга. Упрямый сержант настоял на возращении домой, хотя медики не хотели отпускать его, так как он просыпался каждые два часа и таращился вокруг с видом ничего не понимающего человека, и они опасались более серьезных повреждений головного мозга.