Ее приезд изумил Сюкору. Как так, только что она предала его, из-за нее он чуть не расстался с жизнью, и вдруг является как ни в чем не бывало! Он к этому времени перебрался в племенной центр, проживал в захудалом княжеском дворце вместе со своим братом, потому что норманны были окружены в новгородских крепостях и им было не до него.

– Ривеське! – воскликнул он в непритворном удивлении. – Ты что, за своей смертью ко мне явилась?

– Почему за своей смертью? – невозмутимо ответила она, скидывая верхнюю одежду и присаживаясь на скамейку. – Я вернулась к тебе, как к своему бывшему другу.

– Которого ты бессовестно предала! – не выдержал Сюкора.

– Как будто ты агнец невинный! Вспомни, сколько человек предал! Разве Гостомысл не на твоей совести? Или новгородского князя Буривого вместе с войском не ты подвел под смертную черту? Молчишь? Вот так-то. Одинаковы мы с тобой, поэтому и приехала. И не гляди на меня такими ужасными глазами. Я тебе еще пригожусь. Подумай сам, кто еще на свете так умело сможет выполнить твои поручения? Никто, кроме меня, и ты это прекрасно знаешь. А у тебя в голове сидит не одна хитрая и коварная задумка. Не отказывайся, все равно не поверю, потому что хорошо тебя знаю.

– А Вилибальда почему оставила? Я ведь знаю, какая страстная любовь у вас была!

У нее на глазах навернулись непритворные слезы, она их не вытирала. Ответила, горестно поджав сочные губки:

– Бросил он меня. На других поменял. Ненавижу его. Больше всех на свете.

– Слышал, слышал, что любовь и ненависть рядом живут. Это меняет дело.

Сюкора хмыкнул, стал ерзать в кресле, так что кресло затрещало под его грузным телом, потом проговорил с некоторым удивлением:

– Ну и бестия же ты! Самая настоящая плутовка и пройдоха! Ты и в огне не сгоришь, и в воде не утонешь, везде найдешь выход!

– Вот то-то же! Равной мне ты не найдешь. Говори лучше, куда ехать и с кем говорить.

Сюкора пожевал толстыми губами, поглядел светло-синими глазами сначала в потолок, потом прошелся взглядом по комнате, почему-то вздохнул и ответил устало:

– Ты права, надо предпринимать важные шаги, иначе нам грозят большие беды. Норманнам в Новгородской земле дни сочтены, зря я в этой большой игре поставил на них. Проиграли они, и безнадежно проиграли. А когда Гостомысл и Хвалибудий выгонят их, то возьмутся за меня. Гостомысл никогда не простит мне гибель своего отца. Вот я и придумал, как вернуть его расположение и снова сделать своим союзником.

– Ну и как же? – придвинулась к нему Ривеське.

– Я знаю тайный ход из крепости. Если Гостомыслу раскрыть тайну, то взять Новгород будет легко и без больших жертв. Для него это сейчас самое главное, ради захвата стольного города он пойдет на все.

– И где же этот тайный ход?

– Так я тебе и рассказал! Сначала поедешь к Гостомыслу и Хвалибудию, поведаешь о нем, заручишься их согласием простить меня, а уж потом я раскрою секрет.

Ривеське откинулась назад, холодно взглянула на Сюкору.

– Чтобы я и подставила свою шею под топор? Да меня Гостомысл тотчас казнит, как только увидит. Забыл, что я его в рабство продала? Не на ту нарвался, поезжай сам! Так что пока не раскроешь место входа, я не сдвинусь с места!

– Ага, значит, пока ты знаешь, где тайный лаз, он тебя не тронет?

– Конечно.

Сюкора снова задумался. Сказал:

– Пожалуй, ты права. Слушай внимательно. – И он подробно рассказал, как среди кустарников отыскать потайную дверь.

– Теперь вот еще что, – добавил он. – Как приедешь, сразу со скрытным местом не знакомь. Воспользуется Гостомысл тайным ходом, а потом со мной расправится.

– По-моему, ничем помешать мы ему не сможем.

– Сможем! Среди славян крепко сидит обычай: если они дают клятву богу Перуну, да еще на мече, то никогда ей не изменяют. Иначе, как они считают, на том свете их ждут страшные муки веки вечные. Поэтому, прежде чем открыть ему тайну, заставь поклясться! Обещаешь?

– Конечно. Возвращаться сюда?

– Нет. Я буду находиться в доме няни Млавы.

– Кто это такая?

– Гостомысл знает, кто такая няня Млавы и где она живет.

– А мне как найти?

Сюкора рассказал.

Отдохнув ночь, Ривеське отправилась в обратный путь. Но она и не собиралась являться к Гостомыслу. Узнав о тайном ходе из Новгорода, она сразу смекнула, что ее известие будет важным для Вилибальда. Еще бы, он со своим войском заперт в крепости, его ждет или плен, или гибель. Другого исхода нет, родины ему не видать. И вдруг она привезет ему избавление, он сможет вырваться на свободу! И это сделает она, Ривеське! Разве он оттолкнет, по-прежнему не будет замечать ее существования? Нет и нет! И она вновь окажется рядом с ним!

К Вилибальду ее долго не пускали. Но она упорно не уходила от дворца, твердя, что у нее имеется очень важное известие для ярла. Наконец охрана разрешила войти во дворец.

Вилибальд встретил ее неласково. Пока она не видела его, он сильно похудел, щеки ввалились, глаза лихорадочно блестели.

– Чего тебе? – хмуро спросил он ее.

– Ты не забыл меня? – тихо, вкрадчиво ступая, направилась она к нему. – У тебя осталось хоть чуточку любви ко мне?

– Какая любовь? – неприязненно проговорил он. – Мы расстались давно, пора бы забыть меня. С чем явилась? Выкладывай, а если нечего сказать, то проваливай на все четыре стороны.

Боясь, что прогонят, Ривеське стала торопливо говорить:

– Я только что разговаривала с Сюкорой и выведала у него важную тайну.

– Какую такую тайну?

– Я знаю способ, как спасти тебя от гибели.

– С чего ты взяла, что меня ждет гибель? Мы еще поборемся!

– Город окружен. Славен очень много. Прорваться тебе не удастся. Но если даже и сумеешь пробиться, то в бескрайних лесах враги уничтожат всех твоих людей и тебя самого. Я об этом слышала от многих людей.

– И как ты можешь помочь мне?

– Я знаю, где расположен тайный ход из крепости.

Вилибальд тотчас встрепенулся. Он, военный человек, сразу понял важность сообщения.

– Сведения точные? – живо спросил он.

– Точнее не бывает. Сама видела дверь в него.

– А почему Сюкора доверил тебе эту тайну?

– Он поручил мне связаться с Гостомыслом и Хвалибудием, поделиться с ними, а взамен получить прощение за свое предательство.

– Так-так-так, рассказывай дальше.

– Чего рассказывать? Я все сообщила.

– Ходила ли ты к Гостомыслу? Виделась ли с ним?

– Нет, конечно. Я сразу явилась к тебе.