лучик утренней зари» красавица даже не вспомнила о Симпатире, а усвистала на Гавайи, сказав мне забегать в случае чего?

Я решила поступить, как врач — не говорить полной правды, а завуалировать и чуть изменить суть.

— Она очень сильно хотела попасть в Академию, но у неё дома осталась больная мама и эта девушка… Она прыгнула в колодец для перемещений только после того, как убедилась, что я передам вам эти слова: «Нет судьбы, кроме той, которую делаем мы сами.

Будущее, которое всегда было определено для меня, стало похоже на ночное шоссе. Мы вступили на незнакомую территорию. В наших руках история будущего».

Ну и что, что я нагло повторила фразы Сары Коннор из фильма «Терминатор 2»? Сейчас они звучали пафосно, непонятно и как раз в тему.

Симпатир закрыл лицо руками и сел на кровать Агапы. Соседка поджала ноги и посмотрела на меня. Я в ответ пожала плечами. Откуда же я могла знать — что между ними стряслось? Маньяра тоже глядела на нас удивленными глазами.

— Ладно. Хорошо, что она в порядке, — Симпатир наконец отнял ладони от лица и превратился в прежнего ректора Академии — властного, невозмутимого, держащего всё под контролем. — Борзян успел вкратце рассказать, как ты умудрилась победить Похотуна. Где холст с его портретом?

— Вон, стоит в углу. А что не так с той девушкой?

— Неважно. Теперь уже это неважно, — холодно ответил Симпатир и взмахнул платком.

Свернутый в трубочку портрет выпрыгнул из угла и приземлился точно на его ладонь. Симпатир взялся за верхние концы, словно собрался приклеить кусок обоев к стене, и легонько встряхнул. Портрет тут же раскатился и перед бароном Симпатиром Чернокудром возник черный маг Похотун Писюкатый.

Два противника оказались друг напротив друга и дальше произошло то, чего я никак не могла ожидать. Да что там я — даже Борзян от испуга икнул, хотя он на своей-то реальной жизни, да и потом, в виде призрака, немало видывал. Я не могла подумать, рисуя Похотуна, что стану причиной случившегося горя.

Но, не буду держать вас в неведении и разводить слишком долгие разговоры о произошедшем — не из таковских я! Я лучше сразу рубану, а потом уже решайте — правильно поступила, или нет.

В общем, как только нижний край портрета коснулся пола, из глаз Похотуна вылетели зеленые лучи и вонзились в глаза Симпатира. Это продолжалось недолго, всего секунды три, не больше, но после этих лучей портрет выпал из ослабевших рук барона и с шуршанием улегся на полу.

Черный дым заклубился над портретом, как будто кто-то снизу поджег автомобильную покрышку. Симпатир упал на пол и задергался в судорогах, а черный дым сформировался в расплывчатую фигуру и встал над ректором в полный рост. Не могу сказать точно рост в сантиметрах, но колеблющаяся макушка скребла по потолку.

— На этот раз моя взяла, — прошелестел замогильный шепот. — Симпатир, тебе никогда со мной не сравниться. А ты, — фигура повернулась ко мне, — спасибо тебе, девочка, что помогла мне справиться с ректором. Теперь Академия стала почти беззащитной…

Последнее слово было произнесено затухающим шепотом, так как фигура начала растворятся в воздухе, как сигаретный дымок под порывом ветра.

Кто-то в комнате завизжал и только спустя бесконечно долгих пяти секунд я поняла, что этот самый визг исходит из моего горла…

42

Три месяца спустя я сидела на подоконнике и смотрела на парящего над скалой орла. Величественный полет гордой птицы проходил под прихлебывание горячего чая и редкое высмаркивание в носовой платок. Сопли в основном выходили черные, с неприятными оранжевыми вкраплениями. Вы простите за такие подробности, но кому я ещё могу пожаловаться на коварную Джулию, которая подсунула мне таки в суп корешок сопледава. Неприметная белая ниточка была похожа на волокнистый кусочек куриного мяса…

Теперь я сижу в изоляторе, чтобы не распространить заболевание на остальных студенток и с угрюмым настроением пытаюсь придумать месть для этой зазнайки и задаваки. Подсыпать ей под дверь порошка жгучего траволиста? Чтобы она потом весь день пританцовывала? Или же наслать заклятие влюбленности, чтобы она волочилась за Глазуном Доносовичем? Нет, лучше сделать у неё ступни а-ля слонопотам, чтобы Джулия стала похожа на пловца с надетыми ластами…

Всё это лирика, всё это уже было, а повторяться мне не хочется. Наша война продолжалась уже четыре месяца с попеременным успехом, а на настоящий момент удача повернулась ко мне попой. Но ничего, я настойчивая — я разверну ещё удачу правильной стороной и выскажу всё, что накипело прямо в лицо!

За прошедшие четыре месяца в Академии я научилась без утюга гладить вещи так, что они даже новыми не были такими безупречно гладкими, а о стрелки можно было пораниться. Я наконец-то научилась готовить не только пельмени, но ещё с двадцать блюд, которые сделают любой московский ресторан на двести процентов более посещаемым. И конечно же — я научилась справляться не только с иглотыками, но ещё с троллями, орками, гоблинами, хоббитами. Из-за блестящих успехов в сражении с последними, Болтуняго Скороговор обходит меня стороной и ставит исключительно хорошие отметки.

Ах да! Чего-то я разболталась, а вам, наверное, очень интересно — что же случилось с Симпатиром и Похотуном?

Не буду больше томить и рассыпаться в пространных рассказах о своей жизни в Академии, а прервусь на изложении истории о Симпатире. Она будет короткая — ректор спятил.

Да-да, этот чернобровый красавец с голубыми глазами очнулся в тот день от моего визга и первое, что он сделал — попросил сводить его «а-а». Сначала мы подумали, что это у него такой шок от случившегося, но после в нашу комнату влетел весь преподавательский состав и Симпатира вскоре увели прочь. На прощание он пообещал вернуться и научить нас свистеть носом. Увы, его обещание осталось невыполненным.

Герцог подверг меня самому тщательному допросу, но я настолько сильно устала, что весь процесс расспрашивания помнила с трудом. В конце концов надо мной сжалились и позволили немного поспать. И я помню, как сейчас, тот сон, который мне приснился…

— Марина, ты в порядке? — мои размышления и воспоминания были прерваны голосом Агапы.

Моя соседка стояла возле белой, как и все предметы в изоляторе, двери и с неуверенной улыбкой смотрела на меня. Розовая мантия, белое оснащение комнаты — она казалась ангелом, а мои любимые апельсинокиви в пакетике были как милость сверху. Я кивнула и едва успела поймать небольшую кляксу из носа на ватный