Портрет в некрологе «Neue Tiroler Stimmen» вырисовывается устрашающий, почти демонический, но в то же время несколько противоречивый. Пройдет совсем немного времени – какие-нибудь три месяца – и такой неудачник с «плачевным социальным положением» и задатками трикстера и морского разбойника действительно окажется у всех на устах как организатор одной из лучших газет Австрии.

На предложение создать сатирическую газету Карл Хаберман с охотой согласился и привлек к работе не только своего приятеля Артура фон Валльпаха, но и даровитого поэта Антона Ренка. При этом автор статьи не без ехидства уточняет, что, в сущности, сам Хаберман ничего не сделал. Инициатива газеты принадлежала Йенни, ее название придумал художник Гибер, а его коллега, карикатурист Венцель, создал первые девять сатирических образов: «профессора с пуделем», «дотошного читателя газет», «клубного завсегдатая», «оборванца», «горного рабочего», «мечтательную девушку», «полицейского», «солдата», «иностранного капиталиста».

Что же сотворил сам Хаберман? А он всего лишь «отправился в мэрию и явился на прием к заместителям бургомистра Эдуарду Эрлеру и Гансу Венину, у которых попросил двести флоринов на хорошее и перспективное дело»[272]. И ему в тот же день (sic!) дали эти деньги и помещение для редакции.

Бывшему фрондеру Эрлеру, ставшему крупным инсбрукским чиновником, было на тот момент тридцать восемь лет, и в нем еще не угас бунтарский дух.

Идея газеты, критически настроенной по отношению к пассивному, бюрократизированному правительству, не могла ему не понравиться. Члена братства «AGV Innsbruck EM» Ганса Венина тоже «послушным мальчиком» и «преданным слугой кайзера» не назовешь. А бургомистра Грайля, поддерживавшего все новое в науке, технике и электронике, бесспорно, порадовало, что газету будет издавать профессиональный фотограф.

А что же делали в этот момент сами инициаторы создания газеты? По словам автора статьи, сидели в кафе неподалеку и ждали возвращения Хабермана:

«Уже через полчаса после своего визита в мэрию Хаберман появился в дверях кафе, где сидели в ожидании Йенни и Краневиттер. Он демонстративно проигнорировал Йенни, подошел прямо к Краневиттеру, пожал ему руку и сказал: “Все! Дело сделано. Можем начинать”»[273].

В тот же вечер Йенни и Краневиттер на радостях «открыли свои блокноты и написали первые статьи», которые были запланированы заранее для первого номера. Но радоваться, как оказалось, было преждевременно. Эти статьи так и не появились, потому что вскоре выяснилось, что Хаберман, никого не поставив в известность, оформил все права на издание под своим именем и стал фактически единственным владельцем «Scherer». Это возмутило Йенни, который и до этого, как пишет автор статьи, «имел некоторые основания питать к Хаберману человеческую неприязнь»[274]. Какие именно основания, он не уточняет.

Четверку создателей газеты поступок Хабермана расколол пополам: сторону Хабермана занял радикальный поэт Артур Валльпах, а драматург Краневиттер поддержал обиженного Йенни. Привлеченный к работе двадцативосьмилетний лирик Антон Ренк все время вынужден был метаться между непримиримыми сторонами. Склонялся он все же к Хаберману, потому что – хочет или не хочет того автор статьи – но издатель «Scherer», бесспорно, обладал харизматичным влиянием на умы и мощной энергией лидера.

В конце концов, Ренк просто попытался хоть как-то сблизить их общей идеей, и, как ни удивительно, ему это удалось с помощью общества «Pan», созданного годом ранее, в 1898 году. Ренк по натуре никогда не был лидером, предпочитая оставаться в тени более ярких и энергичных личностей вроде Пихлера или Хабермана. Он всегда оставался типичным лириком-одиночкой с меланхолическим, созерцательным образом жизни. Но именно Ренк на волне всеобщих вольнолюбивых настроений оказался организатором и главой литературно-художественного общества «Pan». В этом литературно-идеологическом братстве благополучно уживались идеи тирольской культуры, пантеизма, немецкой национальной мысли, инсбрукской поэзии и европейского модернизма «младотирольцев». Там Хаберман, Краневиттер, Валльпах и другие приходили к недолгому единодушию и перемирию. Но об этом автор статьи тоже не пишет.

А теперь – главная интрига. Эту статью можно было бы считать анонимным сочинением и вообще безымянным пасквилем, если бы за инициалами «Dr. F. L.» не скрывался известный инсбрукский доктор медицины Фритц Лантшнер. Известен он был не столько своими научными изысканиями или медицинскими деяниями, сколько совершенно иными подвигами – постоянным участием во всяких политических акциях и уличных беспорядках. Он еще с 90-х годов XIX века упоминался во всех газетных заметках, посвященных демонстрациям и провокациям.

В ноябрьском конфликте 1904 года доктор также исполнил небольшую роль. Газета «Innsbrucker Nachrichten» сообщала, что после погрома города 4 ноября «полиция арестовала местного практикующего врача Фрица Лантшнера и студента-медика Йозефа Штуфера за нападение на журналиста Антонио Альбертини.

Как показали обвиняемые, в ночь с 4 на 5 ноября они в ресторане рядом с Южным вокзалом намеренно нанесли незначительные травмы корреспонденту миланской газеты «Il Corriere della Sera». Доктор Альбертини находился в Инсбруке с 15 октября, чтобы освещать открытие юридического факультета. Обвиняемые были приговорены к пяти суткам ареста»[275]. Как видно из этого сообщения, доктор не только вел активную уличную деятельность, но и приобщал к ней своих учеников.

И хотя статья Лантшнера сообщает довольно любопытные моменты внутренней кухни «Scherer», нет полной уверенности в ее достоверности, поскольку за агрессивным тоном «Dr. F. L.» угадывается не более чем давняя внутренняя склока инсбрукских сообществ, которой так вовремя воспользовалась газета «Neue Tiroler Stimmen».

Само по себе это сочетание «либеральный» и «национализм» является оксюмороном, но только не в отношении «Scherer» и тирольского пангерманизма. «Scherer» не скрывала своей патриотической и, более того, националистической направленности, но боролась рисунком и словом, а не кулаками. И сотрудниками газеты были не боевики и экстремисты, а журналисты, поэты и художники.

Газета выступала против всех, кого считала виновниками развала и бюрократизации страны, одинаково подвергая острой сатире папское духовенство и масонов, семейство Габсбургов и еврейские общины, итальянских ирредентистов и австрийских чиновников.

Газету «Der Scherer» и ее «младотирольцев» часто сравнивали и с германским течением конца XVIII века «Sturm und Drang»[276]. «Младотирольцев» называли и прямыми наследниками германского «культуркампфа»[277], захлебнувшегося в конце 70-х годов XIX века. Тироль охотно воспринимал германские влияния, но часто с опозданием на пару десятилетий.