Девчонка шагнула вперёд, вдавив кургузый револьвер в грязь. Лек попятился, зажимая рану и глухо шипя сквозь зубы. Только не заметил он, что почти прижался спиной к деревянной решётке. А может, попросту не ожидал каверз и с этой стороны. Между нами говоря, зря он это сделал… ох, зря.

Александр, согнав с коленей лохматую зверушку, бесшумно крадущимся по джунглям тигром скользнул вперёд - и его просунутые сквозь решётку руки стальным капканом ухватили незадачливого разбойничьего атамана за глотку.

– Попался! - тот только задёргался от испуга, да пошёл от него эдакий специфический запашок. Ну да, от такого кто не обгадится…

– Привет, дон Александр! - устало заявила Тиль и, взмахнув шпагой, шагнула ближе.

И тут всё опять пошло наперекосяк. Испуганный её движением Лек заорал, дёрнулся - и поскользнулся на раскисшей глине. И не успел Александр не то чтобы разжать ладони, но даже и что-то осознать, как падающий вельд косо, всем телом обрушил свой вес на хрустнувшую в железных ладонях шею. Дёрнулся, и обмяк - навсегда.

И первое, что сделала всем телом упавшая на загородку мокрая Тиль, так это побледнела, словно собралась помирать - и забрызгала поспешившего обнять её старлея содержимым желудка. Вновь и вновь её тело сотрясалось в спазмах, пока Александр не решился легонько похлопать её по щекам. Белобрысая головёнка дёрнулась влево-вправо, ещё раз - пока девчушка не решилась слабо запротестовать. По правде говоря, ему и самому стало не по себе, когда в его руках буднично и так пошло обрвалась человеческая жизнь. Но что ж тут поделаешь - вон он, только что сильный и уверенный в себе вельд лежит, неестественно выгнув вывернутую шею и укоризненно глядя потускневшими глазами…

– Ну и, долго ещё будете сопли по щекам размазывать? - от входа в глубину пещеры шагнула та, кого старлей меньше всего ожидал увидеть сквозь застящие взгляд непрошенные слёзы.

Лючике. Красивая, как дразнящая взгляд малолетнего сироты новогодняя игрушка в витрине ГУМа - и грозная, как сметающий всё на своём пути атомный взрыв.

– Моё почтение дону Александру, - она осмотрелась, легонько потрогала сапожком тело, одобрительно усмехнулась. Подобрала обронённую Тиль шпагу - и принялась пилить верёвки, на которых за неимением железных петель крепилась дверь загородки.

Вздрагивающая девчушка покосилась на неё, всхлипнула ещё пару раз. И, вытащив из-за голенища кинжальчик, принялась помогать. Однако, крепкая порода…

Первым делом Александр обнял мокрую от дождя Тиль, уже на бегу приложился к холодным пальчикам Лючике, а сам вытащил из грязи револьвер.

– Много их там снаружи? - он лихорадочно пытался хоть как-то рукавом отчистить оружие от грязи в надежде, что уж револьвер-то куда надёжнее пистолета - лишь бы не разорвало ствол…

– Мой дон, там никого нет… - медленно и как-то печально начала было девчушка, не спеша размахивать оружием и рваться крошить супостатов.

– Так сколько? - Александр взглянул в сторону входа, решив что оружие вроде подвести не должно, и уже прикидывая, удастся ли прорваться. И только сейчас до него дошёл смысл слов.

– Что за?..

– Дон Александр, - устало сообщила Лючике на удивление безжизненным и тусклым голосом. - Там, снаружи, никого нет… живых.

И как-то так убедительно у неё это вышло, что старлей вот так сразу поверил ей. Сел в опустошении, потёр ладонью лицо и вновь поднял его.

– Да ведь должно быть около трёх десятков, как сказал покойник, - он взглянул на лежащее тело и против воли передёрнулся.

Лючике хотела что-то сказать, но всё же передумала, и Александр только сейчас сообразил - что же не давало ему покоя. Женщина оказалась абсолютно сухой. Словно и не выходила из-под надёжной защиты добротного здания. И это невзирая на беснующийся снаружи ливень?

– Я - ведьма, - женщина странно напряглась и еле выдохнула это немудрёное признание.

Александр взглянул на неё с усталой улыбкой и пожал плечами.

– Ну-у… каждая порядочная женщина немного ведьма.

– Это да, - на строгом личике мелькнула всего лишь тень улыбки. - Только вы не поняли, дон. Я - Ведьма.

Старлей подавился недоумённым вопросом, едва лишь заглянув в эти притягивающие взор глаза. Ах-х! Не иначе, как сам дьявол пляшет в неистово сверкающем пламени этого взгляда! Почувствовав обжигающее саму душу дыхание неведомого доселе огня, человек шагнул раз… другой… ревущий костёр, одним лишь своим прикосновением способный испепелить полмира, услужливо раздвинулся в стороны. Крепкая мужская рука гневно ударила в обнаружившуюся там незримую стену, походя разнося неодолимую преграду. И едва лишь осколки разлетелись прочь, как человек увидел…

Ветер неистовствовал в ночной тьме. Завывал бездомным псом в каменных останцах, раскиданных по выжженной до каменного звона степи. Бился раненой дикой кошкой в широкую грудь редких скал, выл на сиротливо болтающийся в небе огрызок оранжевой луны, исполнившись злобой от равнодушного взгляда округлившейся до состояния серебряной монеты луны голубой. Снова и снова взывал к древним богам всей своей невидимой силой. И таки добился своего - в полночь атмосферное электричество сгустилось до такой степени, что чаша терпения этого мира переполнилась.

И, упав с ясного звёздного неба, непроглядный мрак расколола ослепительно белая молния. Прихотливо извиваясь, кичась своей силой, она гневно ударила в неприметную точку степи, от чего в стороны, словно диковинное потомство мезальянса Неба и Земли, из горячей воронки разбежались маленькие огненные человечки остаточных разрядов. За первой небеса тут же изрыгнули из себя вторую пылающую стрелу, третью. Затем они полились потоком - и через малое время словно белые демоны огня плясали над всей великой землёй свой дикий и извращённый танец. Если бы кто-то ничтожный, оказавшийся столь безрассудно смелым дабы задержаться и стать очевидцем такого, к этому времени уцелел - он бы пал ниц. И сошёл бы с ума от столь яростного и величественного зрелища, прежде чем заключённый в бешеное пламя грохот вырвался на свободу и разметал невесомый пепел - всё, что осталось от дерзкого безумца.

И когда дочери первородного огня насытили свою неуёмную ярость, с полуночи ветер уже нёс чёрныё, сытые и набрюхшие влагой тучи. Словно поспешающая за кавалерией пехота, они ринулись закрыть собою всё небо.

Но всё же они не успели. На восходе уже алела полоска рассвета, когда по прихоти повелителей небес ветер стих - и лишь вдаль унёсся завывающий звук удирающей в подворотню скулящей шавки. И вымахнувшие из-за виднокрая лучи солнца осветили мириады устремившихся к земле капель, породив широкую полосу радуги…

Продрогший в предутренней сырости часовой, что стоял в предусмотрительно вырубленной в скале нише, поёжился от зябкого ощущения исполинской мощи небес. И всё же он не удержался и улыбнулся, когда ещё несмелые лучи светила коснулись его, согревая, а на полмира разлёгся переливающийся всеми цветами волшебной красоты мост…