– Девчонки, я по вам уже соскучился. Хватит дурить, возвращайтесь уже. – Серж нагнулся, потрепал Голди по холке.

– А что, запись телесюжета прошла не очень? Не понравилось с этой твоей фурией? – не удержалась Катя и отвернулась, пряча счастливое лицо.

Серж закрыл машину и взял Катю под руку.

– Пошли в квартиру. Я все подробно растасую.

…Он здорово перепугался, когда понял, что задел задницей тачки какую-то овцу. Выскочил из джипа как ошпаренный – девица не дышит, но крови вроде на снегу не видно, а из сумки мобила выпала. Серж ее поднял на автомате, чтобы запихнуть обратно, чтобы не потерялась, пока менты или «Скорая» приедет или кого там еще кличут в такой беде. Хреново же без мобильника! А экран телефона вдруг загорелся, показывая неотвеченный вызов Пашки!

Серж все понял, не дурак.

Кореш в своем репертуаре, всегда таким был. Когда ему надо что-то узнать – девку красивую подкладывает и не заморачивается. Правда, до этого случая подкладывания бабы под колеса Пашка не практиковал. Но все, как говорится, когда-то бывает в первый раз.

Что ж, расклад понятен. Серж Пашке камеру в любимый пиджак, Пашка Сержу – телочку, тоже такую, как он любит: блонди, худенькую, грудки-губки при ней.

Телочка специально ему под тачилу бросилась, случайное знакомство устроила. Сама, конечно, не идиотка. На ней ни царапинки. А хрустела вон та бутылка пластиковая, к бордюру отлетела.

Что вообще полагается в таких ситуациях делать? Наверное, любой тут бы в штаны наложил. Значит, надо показать засланной телочке: Серж тоже обкакался.

Он достал мобилу и набрал своего малышонка.

Телочка тем временем сделала вид, что прочухалась, стала глазки строить и уверять, что с ней все в порядке.

Познакомились, он ей улыбается во все свои тридцать два, она – ему.

Малышонок напряглась чуток, когда увидела, что Ксюха ему авансы раздает. Но не мог же он ей карты раскрыть? Тогда Ксюха бы что-то подозревать стала, Пашке бы все доложила. А Пашка без дела сидеть не будет. Он новый план придумает. И не факт еще, что у Сержа получится так быстро и удачно его разгадать на начальном этапе…

Следующим утром Ксюха бац – звонит.

– Хочу в гости прийти, чтобы ревнивой жены дома не было.

– Подтягивайся, – обрадовался Серж. – Я все устрою, наедине будем.

Ксюха подтянулась, Сержа на кухню отправила – типа кофе хочет. А сама давай по квартире шарить, чемодан с бабосами искать.

Нашла, надо думать. Что там искать, он под матрасом.

Серж как понял, что она матрас двигает – сразу в спальню завалил, типа, дорогая Оксаночка, кофе горячий, да и я уже не холодный, дорогая моя.

Надо было не допустить, чтобы Ксюха поняла: в квартире подменка лежит. И это получилось.

Малышонок что-то заподозрила, домой приперлась.

Серж сначала напрягся, как начнет сейчас Катюха разборки клеить, весь мозг вынесет.

С другой стороны прикинул – а ведь и нормально, что так получилось. Не придется ему с Ксюхой чики-пуки делать.

Ну а как иначе?

Если Серж телочку не трахнет – Пашка что-то заподозрит.

Нет, девка, конечно, сочная, с такой в койке поваляться – милое дело.

Но все равно как-то хреново это. У него же малышонок есть, и у них все серьезно, зачем сейчас все эти телочки и чики-пуки…

А тут – такая отмазка шикарная. Крах семейной жизни. И нестояк в связи с этим печальным событием.

– Не могу сейчас трахаться, прости, дорогая, – сказал Серж, когда Катя ушла.

– Почему? Я знаю отличный способ расслабиться после стресса, – не унималась Ксюха и все вилась вокруг него, как ласковая кошечка. – Тебе понравится…

– Давай завтра встретимся, – Серж освободился из объятий девушки, – что-то я на нервяке, все желание пропало. Поеду с пацанами побухаю, завтра буду как огурец.

– Договорились. Жди меня завтра, милый. – Ксюха поцеловала Сержа и убежала.

Дальнейшие действия телочки понятны: она чемодан сопрет.

Или дубликат ключей сделает. Или ему снотворное подсыплет. А может, пока он в ванной плескаться будет, просто тупо за дверь чемодан выставит – а Пашка его подхватит.

В общем, все под контролем.

Тут только один вопрос остается…

– И что же это за концептуальный вопрос? Быть или не быть? – поинтересовалась Катя, подливая Сержу чая. – Спать или не спать? Конечно, изменяй мне. А то Пашка-Пахан что-то не то заподозрит…

Он сделал глоток и наморщил лоб:

– Кончай стебаться. Я придумал кое-чего. В чемодан взрывное устройство небольшого радиуса поражения подложить. С дистанционным управлением.

– Ого! А как же карма?…

– Вот об этом я хочу потрещать. Смотри, что происходит, когда Пашка получает чемодан. Он тащит его, наверное, в то же место, где его собственный стоит. Чтобы там спокойненько проверить, как все работает. Если мы даем ему подменку – то взрыв надо делать сразу же.

– Ты решил убить Пашку-Пахана?!

Серж постучал пальцем по лбу.

– Ты пенек! Я его чемодан решил уничтожить!

– Хорошее дело. Но не ценой же его жизни!

– Если не мочить Пашку, то нам придется отдать настоящий чемодан.

– Почему?

– Смотри сама. Пашка берет наш чемодан, тянет в ту комнатку. Проверяет, как баксы самовосполняются. Радуется и сваливает. Бумс – взрыв.

– А как ты узнаешь, что он сваливает?

– Камеру Пашка не нашел. Я сам не ожидал, что он этот пиджак так любит. Но он каждый день его таскает, я проверял, картинка видоса идет. А что, мороз стоит. Пиджак теплый.

– Ты прав, если ему подсунуть чемодан, который баксы не восстанавливает, Пашка может что-то заподозрить.

– Может. Ты готова расстаться с немереным бабосом?

– А ты?

– Готов. Я думаю, так надо сделать. Угробить эти два чемодана. Все равно до добра они не доведут. Станем мы с Пашкой депутатами, потом в президентство полезем или еще куда. Я киллера искать не могу – ты мне мозг потом кармой вынесешь. Ну у Пашки с этим попроще, у него Надька права голоса не имеет. Пашка киллера наймет. На фига нам эти войны? А вдруг тебя в разборках зацепит?

– Меня цеплять сейчас нельзя. – Катя улыбнулась, подошла к Сержу, положила его руку себе на живот. – У нас ребенок будет.

Серж замер, сглотнул подступивший в горлу комок, осторожно пошевелил пальцами.

– Ты кого хочешь, сына или дочку? – поинтересовалась она, радуясь теплу, идущему от Сержа.

Это такие потрясающие ощущения! Чувствовать радость любимого, о которой он не рассказывает – но она настолько сильна, что никакими словами этого не описать…