– В последний раз так славно я ел после битвы при Пате, а лет с тех пор прошло немало, – сказал он. – Для предстоящего дела не мешало как следует подкрепиться. – Он повернулся к Пуату. – Все готово?

Толстяк кивнул.

– Все готово, милорд. Вас ожидают. Хотя кое-кто считает, что следовало бы потерпеть до Кракова…

– Мы не можем больше тянуть! – вскинулся на него Тонио. – Звезды благоволят нам. Неизвестно еще, когда мы окажемся в Кракове. Для меня это слишком рискованно. Сделаем всё здесь, и точка!

Пуату взглянул на Иоганна. Тот едва притронулся к угощению и теперь снова погрузился в чтение. На самом же деле он прислушивался к каждому слову. Значит, в Краков им теперь не нужно? Что же они все-таки задумали на его счет?

– И вы в самом деле уверены, что он – тот самый? – снова спросил Пуату. – Какое-то у меня нехорошее предчувствие… Мы могли бы навестить местную знахарку. Другое дитё, рожденное примерно в это же…

– Это он, – оборвал его Тонио таким тихим голосом, что Иоганн едва разбирал слова. – Если мы всё сделаем правильно, он изменит мир. Но действовать нужно сейчас! Упустим момент – и новый наступит не так уж скоро. Ты и сам знаешь, сколько нам приходится ждать.

Он встал и знаком велел подняться Иоганну.

– Нам пора. Возможно, все это кажется тебе странным, юный Фаустус. Но доверься мне, – подбодрил его наставник. – Очень скоро ты все поймешь. Я устроил так, чтобы посвящение состоялось здесь и нам не пришлось тянуть до Кракова. В этих краях у нас достаточно друзей. Теперь у нас есть друзья повсюду.

– Посвящение? – Иоганн опешил. – Что за посвящение?

– Скоро всё узнаешь. А теперь идем, пока луна снова не скрылась за холмами.

* * *

Они совсем ненадолго задержались в трактире. Тонио отправил Иоганна собрать свои скудные пожитки. Вещи наставника и клетка с птицами были уже в повозке. Стояла глубокая ночь, но улицы Нёрдлингена заливала своим бледным сиянием полная луна. Тонио и его друг Пуату сидели на козлах, а Иоганн устроился среди ящиков и мешков. Измотанную лошадь француза привязали к повозке, и она неторопливо вышагивала следом.

Они двигались к запертым воротам, за которыми начиналась дорога на Аугсбург. Пуату тихонько присвистнул, и ворота со скрипом отворились. Должно быть, стражника подкупили заранее. Сразу за воротами они повернули направо. Когда проезжали мимо утеса, где утром сожгли Фройденрайха, Тонио что-то шепнул Пуату по-французски, отчего толстяк зычно расхохотался. В воздухе до сих пор витал запах дыма и жженого мяса.

Они ехали мимо полей и небольших перелесков, и луна освещала им путь. В это время на дороге, кроме них, никого не было. Стояла мертвая тишина, и лишь раз до них долетел отдаленный волчий вой. Затем они свернули на проселочную дорогу без указателя. Места здесь были глухие; среди деревьев лежали поросшие мхом валуны – выглядели они так, словно в незапамятные времена попадали с неба. Иоганн подумал о великане, который швырнул огромный камень в древнее море. Может, эти валуны и были обломками того камня? А тем великаном был сам Господь?

Наставник то и дело поглядывал на небо, усыпанное блеклыми звездами. При этом он всякий раз удовлетворенно кивал, как будто подтверждались какие-то его мысли.

Спустя примерно два часа Пуату попросил остановиться. Он посвистел, подражая соловью, и прислушался. Через несколько секунд в глубине леса трижды прокричал сыч.

– Мы на месте, – сообщил Пуату и огляделся. – Отсюда уже недалеко. Думаю, будет лучше, если мы оставим повозку вон там, за деревьями, и дальше пойдем пешком.

Птицы в клетке возбужденно каркали и хлопали крыльями, словно чувствовали чье-то присутствие. Тонио стукнул по железным прутьям.

– Тише, черт вас дери! – прошипел он. – Я знаю, что вы голодны. Придется еще немного потерпеть. – Он вновь повернулся к Пуату. – Ты принес то, о чем я просил?

Толстяк ухмыльнулся.

– Непросто было добыть его в такие сроки. – Он вынул из-под плаща закупоренный пузырек мутного цвета. – Черное зелье. Ля Мефре лично его приготовила.

– Превосходно.

Наставник спрыгнул с повозки и повел лошадей подальше от дороги. Потом зна́ком велел Иоганну слезть и следовать за ним. Втроем они устроились на одном из валунов. Залитый лунным светом, камень был словно накрыт белым саваном. Пуату передал Тонио пузырек. Тот взял его в обе руки и протянул к небу, навстречу бледному светилу.

– Черное зелье, – возвестил он торжественно. – Кто его выпьет, тот вознесется к Пану.

– Воистину, – промолвил Пуату, словно в молитве. – И ныне, и во веки веков.

Тонио откупорил флакон и протянул его Иоганну.

– Нужно выпить одним духом, – сказал он. – На вкус не очень приятно, зато действует мгновенно.

– Что… что это? – спросил юноша. Для него по-прежнему оставалась загадкой цель их ночной вылазки. – Зачем мне это пить?

– Мой юный Фаустус, – наставник вздохнул и по-отечески положил ему руку на плечо. – Я всегда поощрял твою любознательность. Ответы получает лишь тот, кто задает вопросы. Однако в этот единственный раз я прошу тебя не задавать вопросов. Ты должен переступить порог, будучи в полном неведении, таково правило. – Он улыбнулся и погладил Иоганна по щеке. – Можешь довериться мне. Когда ты выпьешь отвар, твое знание станет неизмеримым. А ты ведь именно этого хочешь, не так ли, мой дорогой Фаустус? Знания любой ценой. Мир ждет таких людей, как ты и я, людей, которые наконец-то приоткроют завесу.

Иоганн медлил, чувствуя, что вновь оказался на распутье, как тогда, на дороге под Книтлингеном. Если он выпьет это зелье, то пути назад не будет. Однако Иоганн и без того зашел слишком далеко, и вряд ли у него есть выбор. У него никого не осталось. Мать мертва, кровного отца он не знал, а единственный брат, которого он любил, потерялся в лесу и, вероятно, стал жертвой диких зверей. И та единственная, которая дарила ему любовь, прокляла его. Он никогда не забудет этих слов.

Уйди прочь, ты дьявол…

Иоганн взглянул на Тонио, и тот поощрительно кивнул ему. Его черные, цепкие глаза смотрели юноше в самое нутро.

– Пора, – произнес наставник. – Звезды не ждут. Пей.

И Иоганн выпил.

* * *

Тягучая жидкость, обволакивая язык, протекла в глотку, а затем в желудок. Она обжигала как огонь и отдавала серой и гнилью. Иоганн закашлялся и почувствовал рвотные позывы. Наставник схватил его за ворот.

– Важно, чтобы ты удержал зелье в себе, – предостерег он. – Скоро все пройдет.

Юноша закрыл глаза, и тошнота действительно отступила. И все-таки у него осталось чувство, будто в животе что-то горит и разъедает внутренности. Пуату рассмеялся.

– В первый раз всегда скверно. Со временем привыкнешь. Дорога в ад тоже объята пламенем. Но в конце ждут самые сладкие плоды.