Я не люблю прочесывать магазины в поисках одежды. Обычно за новой парой брюк я шел туда, где купил старую. Урсула пользуется другим методом – перемерить все брюки в каждом магазине города и вернуться домой ни с чем. Разве это не значит, что у меня получается ходить по магазинам лучше, чем у нее? Непредвзятый наблюдатель, увидев, что я возвратился домой через сорок минут, купив, что хотел, а Урсула провела в магазинах восемь часов, перебрав все брюки в городе и не сделав ни одной покупки, наверняка присудит победу по баллам мне. Урсула, однако, категорически не согласится, указав, что мои положительные баллы за достигнутый результат будут сведены на нет кошмарным отсутствием стильности. Урсула твердит, что со мной неинтересно ходить по магазинам. Подобные оценки моего бесстрастного отношения к обмену денег на товары и услуги не способны задеть меня за живое. Конечно, если бы она сказала: «Фу! С тобой так скучно подписываться на страховку от несчастных случаев», я бы крайне расстроился. Или если бы скорее с печалью, чем в гневе, посетовала: «Пэл, открывать с тобой счет в банке – никакого кайфа», это поразило бы меня в самое сердце. Но когда дело касается хождения по магазинам, я с готовностью признаю свою ущербность и выслушиваю мнение Урсулы с олимпийским спокойствием.

Но в тот день, окажись Урсула рядом, она, несомненно, объявила бы меня интересным партнером, потому что я перемерил кучу курток в разных магазинах. Иногда я даже возвращался примерить ту же самую куртку во второй раз. Странно было бы экономить на куртке, в которой предстояло транспортировать десять тысяч фунтов, но, с другой стороны, не хотелось угрохать кучу денег на вещь, которую я и не подумаю надеть, если только не нужно будет нести оплату триадам. Помимо нормальной цены и карманов на застежках куртка должна была обладать объемистостью, этакой «пузатостью», чтобы засунутые в нее конверты с деньгами никак не обозначались на поверхности. Наконец мне удалось отобрать две куртки, удовлетворившие мой придирчивый вкус, но одна оказалась мала и в придачу женской, скорее даже девичьей. Поэтому в обмен на внесенные по кредитке 70 фунтов и 99 пенсов я стал обладателем произведения из акрилового волокна. В нем нашла пристанище астрономическая россыпь карманов, разбросанных в беспорядке, но снабженных крепкими молниями, напоминавшими шрамы – будто у куртеца была буйная молодость, когда он постоянно нарывался на драку. Куртка была скроена из толстенных ромбовидных клиньев, подкладка (с тремя гигантскими карманами) матово-зеленого цвета, а наружная поверхность – ярко-оранжевого. Я надел ее, немедленно засунул деньги во чрево карманов и застегнул молнии. Нормальный парень был бы доволен одной обновкой, но я не удержался и прикупил кое-что еще. В одном из магазинов вешалки с одеждой вплотную примыкали к отделам садового инвентаря и спортивных тренажеров. Наверное, хотели сделать как лучше для посетителей, которым сразу могли потребоваться рубашка, гребной тренажер и пара мешков торфа. Куртки в этом магазине имели непотребно элегантный вид, и я уже повернул к выходу, как вдруг заметил величайшее из изобретений человечества, выставленное на продажу всего за 54 фунта 75 пенсов, – коробочку размером с дамскую сумочку, соединенную проводами с электродами, которые, если прикрепить их к мышцам, стимулируют их слабыми электрическими разрядами. Индивидуальный прибор повышения тонуса. Программа физических упражнений для неисправимых лентяев. Просто счастье, что я дожил до такого прогресса! Немедленно заплатив, через две минуты я держал в руках пакет, чье содержимое сулило мне новый брюшной пресс.

– Пэл, тебя ведь только-только повысили в должности, – сказала Урсула, когда я вошел в дверь в новой куртке. – Почему ты вдруг решил переквалифицироваться в рэперы? Джонатан! Питер! Идите сюда, посмотрите, папа надел на себя надувную лодку!

Дети выскочили из столовой и замерли, с любопытством и замешательством разглядывая меня.

– А что у тебя в пакете? – прищурилась Урсула.

– Ничего.

– Почему ты надел лодку? – спросил Питер.

– Ох, Питер, это не настоящая лодка, просто дурацкая куртка, – вздохнул Джонатан.

– Захотел и купил, чего такого? Я не поклонник расхожей моды, просто купил практичную вещь. Зачем поднимать столько шума?

– Что значит «практичная»? – спросил Джонатан.

– Это значит, что вещь не для красоты, а для пользы, – ответила Урсула. – И соображение пользы перевешивает все прочие. Пусть у папы глупый вид, зато он теперь непотопляем.

Махнув рукой, я направился к лестнице.

– Папа, почему ты надел лодку? – повторил вопрос Питер.

Джонатан снова вздохнул и раздраженно пояснил:

– Это не лодка, Питер, это – практичная вещь.

В спальне я снял куртку и запихнул ее под кровать. Вынимать из нее деньги не имело смысла, но вешать ее на плечики в шкаф было опасно, учитывая популярность ограбления со взломом в нашем районе. Стимулятор мышц я тоже сунул под кровать и накрыл старыми журналами.

Урсула с детьми ели шпецле – швабское лакомство, готовить которое надо так, чтобы по завершении кухня напоминала лабораторию для жутких медицинских экспериментов. Когда я сел за стол, Урсула пододвинула мне письмо:

– В следующую среду у Джонатана в школе родительское собрание. Не попросишь свою маму присмотреть за детьми?

– Она не сможет. Помнится, она говорила, что поедет к сестре в Девон.

– Вот как? Что же делать?

– Ничего. Можешь остаться дома. Поеду один.

– Но я тоже хотела съездить.

– Там не будет ничего важного. Это не специальное мероприятие, обычная рутина. Мне скажут, что все в порядке, и поинтересуются, есть ли у меня вопросы. Я скажу «нет». Всех дел – на десять минут.

– Зато у меня есть вопросы.

– Опять потребуешь, чтобы они предъявили учительские дипломы? Это неприлично.

– В Германии учителя обязаны иметь соответствующее образование, а здесь на работу берут кого попало, лишь бы согласились. Я желаю знать, прошли ли учителя необходимую подготовку.

– В Германии дети начинают учиться только с шести лет, а у нас с пяти. Возможно, здешних учителей не слишком тщательно готовят, зато у них больше времени, чтобы набраться педагогического опыта непосредственно на рабочем месте. Мы это уже обсуждали.

– Ты обязан узнать все, что происходит в школе. Когда вернешься, потребую подробного отчета.

– Не сомневайся, я замучаю миссис Битти вопросами.

– Миссис Хэмпшир, – поправил Джонатан, не отрываясь от тарелки. – Мою учительницу зовут миссис Хэмпшир.

– С каких это пор? А что случилось с миссис Битти?

– Взлетела на воздух.

– Джонатан, я серьезно спрашиваю.

– Точно взлетела на воздух, – кивнула Урсула. – У нее в квартире была утечка газа.

– Во дела!

– Мой друг Луи сказал, что от нее одни тапочки остались.