— Сейчас получишь, бл. на, — завопил он странным, надтреснутым голосом. И, покачнувшись, ринулся на Сашка.

Сашок, еле успев увернуться, бросился бежать. Ух, как же он бежал! Просто не хуже, чем в былые годы в институте, где он занимался одно время в легкоатлетической секции — в основном для того, чтобы откосить от занятий физкультурой. Правда, бежал он строго по кругу — внутри бокового дворика, по которому еще недавно извивалась очередь в клуб. Борис, сопя, топал следом. Причем расстояние постепенно увеличивалось — то есть, с другой стороны, оно как бы, наоборот, сокращалось! И Сашок вынужден был сбавить скорость, чтобы не слишком приблизиться к противнику сзади. В какой-то момент Сашок заметил, что Борис как-то странно дышит: неровно и хрипло.

— Ой, не надо бы вам сейчас бегать! Это вам, Борис, сейчас вредно. У вас с дыханием проблемы. Если бы вы только видели со стороны, как вы бежите! Вас же качает. Вам нужна медицинская помощь! И вообще — не стоит она того, блондинка эта ваша! Так своим здоровьем рисковать-то зачем? — выкрикивал Сашок на бегу.

Но Борис принял его чистосердечное участие за издевательство и, страшно заорав, вдруг развернулся и нырнул головой вперед, словно заправский регбист. Смысл нырка состоял в том, чтобы схватить Сашка за ноги. Сашок еле успел среагировать — буквально в последний момент подпрыгнул, так что руки Бориса проскочили под каблуками «Тихих щенков». Сашок после этого, разумеется, упал — причем неудачно, заехав Борису ботинком то ли в висок, то ли в ухо. По крайней мере, тот издал душераздирающий вопль и схватился руками за голову.

— Гад, какой гад! — зарыдал Борис.

На этот раз прошло минут пять, прежде чем Бобочка сумел встать. Сашок завороженно следил за его неловкими движениями, за тем, как он, покачиваясь, с огромным напряжением разворачивает свой могучий корпус, как ищет Сашка мутными глазами…

Никогда Сашок ничего подобного не видел. «Состояние грогги», — пришел ему в голову боксерский термин. Страшно почему-то уже совсем не было, и когда Борис, собрав последние силы, снова прыгнул на него, Сашок без труда, элегантно, как настоящий тореро, слегка отклонился в сторону, пропуская мимо себя сильно разогнавшееся тело противника. И даже неожиданно для себя самого громко произнес при этом: «Оп-ля!» Но ему тут же стало стыдно, потому что Борис, промахнувшись, врезался головой прямо в стальную загородку, оставшуюся во дворике от очереди. После чего издал совсем уже какой-то жалобный, угасающий звук и остался лежать на мокрой земле.

Наученный горьким опытом, Сашок уже не подходил близко. Стоя на безопасном расстоянии, он уговаривал Бориса согласиться на оказание медицинской помощи. Но тот уже ничего не говорил, только тихо постанывал время от времени. Тут откуда ни возьмись снова появилась блондинка в белой коже.

— Что ты с ним сделал! — закричала она, наклоняясь над Борисом. — У него все лицо разбито!

— Ничего я с ним не делал, просто здесь очень скользко, — попытался объяснить ситуацию Сашок.

Но блондинка и слушать ничего не хотела.

— Разве можно быть таким жестоким! Даже если он был не прав, нельзя же избивать человека до полусмерти!

Тут еще и товарищи Бориса появились.

— Он весь в крови, бровь рассечена, нос, кажется, сломан, надо «Скорую» вызывать, — заявил один из них, судя по всему, медик по образованию.

— И полицию тоже, — выразительно глядя на Сашка, добавил второй.

— Да вы не понимаете! Он просто упал неудачно, — Сашок попытался приблизиться к собравшимся вокруг недвижимого тела, но те испуганно шарахнулись в сторону. Только блондинка отважно шагнула навстречу Сашку.

— Вам не кажется, что на сегодня хватит? — дерзко сказала она. — Или мало вам крови?

Сашок не нашелся, что еще сказать, тем более что вокруг собралась уже целая толпа. Появились и клубные охранники, кто-то из них уже быстро что-то говорил в «уоки-токи». «Правоохранительные органы вызывает», — подумал Сашок в ужасе.

Но тут кто-то сзади схватил Сашка за руку и зашептал в ухо: «Что ты застыл как столб? С ума сошел? Пора ноги делать!» Сашок обернулся: это была Анастасия! «Куда ты пропала?» — строго спросил он. «Тс-с! Об этом потом! Сейчас сматываться надо». И Настя удивительным образом вытащила Сашка из почему-то вдруг покорно расступившейся толпы.

«На вот, надевай». Поразительное дело — Настя как-то завладела Сашковым пальто! «Но номерки же у меня!» — «Неважно, обойдутся. Сейчас не до того. Рвем отсюда скорей!»

Сашку ничего не оставалось, как покориться дерзкой амазонке.

Настя за руку потащила Сашка по ночному Лондону и наконец привела куда-то в самые глубины злачного Сохо — Сашок здесь, кажется, и не бывал никогда, или просто ночью все выглядело иначе. Места, надо сказать, оказались самыми что ни на есть веселыми: народу на улице было полно, причем все беззаботно смеялись, куда-то по-деловому так направлялись, обменивались впечатлениями, как будто не в три ночи происходило дело, а, наоборот, в ранний «афтернун» — во сколько-нибудь там часов пополудни.

«Должны же эти люди когда-нибудь спать, — думал ошарашенный Сашок, — и когда-нибудь работать все-таки?» Причем поразительно было-то вот что: откровенно пьяных или под явным дурманом почти не было видно. И физической угрозы Сашок на ночных улицах почему-то не ощущал — никакой агрессии в этом воздухе разлито не было. Просто странность какая-то, ей-богу!

Настя иногда останавливалась, озиралась, бормотала себе под нос названия улиц, сверяясь с какой-то бумажкой. «Куда мы идем?» — осведомлялся Сашок. «Сейчас увидишь — тебе понравится», — отвечала Настя. Наконец она нашла то, что искала — заурядное, грязновато-бежевое и давно не крашенное двухэтажное здание. Так, колонны невзрачные в псевдоклассическом стиле. Ну, портик, да, но тоже какой-то не выдающийся. Дверь довольно солидная, деревянная, вокруг нее — раздвинутые стальные шторки, которые, наверно, задвигаются и запираются в другие, нерабочие (надо думать, дневные) часы. Над дверью красными светящимися прописными буквами название: «Red Cockerel», «Красный петух».

Настя нажала кнопку звонка, и дверь тут же распахнулась. Из-за нее показалась голова на бычьей шее, маленькие сонные глазки стрельнули вправо, влево, скользнули по лицу Сашка…

— Здорово, Бугор, — сказала Настя и подарила охраннику одну из своих сногсшибательных улыбок. Тот тут же осклабился в ответ.

— А, привет, Настена! — прогнусавил он по-русски с каким-то южным акцентом. — Лонг тайм, ноу си. Давно не виделись, с Ростова, считай. Давай, давай, заходи, у нас сегодня что-то тихо, расшевели их там.

— Запросто. Погоди, щас тут у вас пух и перья полетят.

Бугор посторонился. За дверью оказалась круто идущая вниз лестница, освещенная лишь слабо мерцающим красноватым светом тусклого настенного фонаря. Снизу поднимался теплый и странный пряный запах. Настя тащила Сашка вниз, и тот покорно следовал за ней, но сам думал: «Чудны дела твои, господи!» Или все-таки — не господи?