Дхир посинел. Нимиш стучал его по спине, будто он чем-то подавился.

— Дхир! — вскрикнула Савита. Мгновенно забыв о сочащейся груди, она схватила сына и затрясла его.

Туфан оцепенел в углу, в страхе поглядывая на свою кровать. В комнату примчались Кандж и Парвати, разбуженные Кунтал.

— Да сделайте же что-нибудь! — запричитала Савита.

— Переверните его вверх тормашками! Быстро! — приказала Маджи, наконец приковыляв в спальню.

Дхира подняли за ноги втроем. Нимиш стучал его по спине.

Нестерпимый запах вареного пажитника, который слышал только Дхир, проник за его скулы, просверлил виски, и кровь в голове застучала так сильно, что мальчика в конце концов вырвало. Изо рта хлынули целые литры рвоты, воняющей горьким пажитником и простоквашей. Всех затошнило, и они заткнули носы.

Призрак скользнул к вентилятору на потолке и слился с медленно гудящей лопастью. Серебристые волосы блеснули за его спиной, точно солнечный свет сквозь туман.

Пару минут спустя Дхир переоделся в чистую пижаму, бухнулся обратно в постель и вскоре захрапел. Кунтал прибрала за ним. На кухне повар Кандж уже заваривал целую кастрюлю чаи масала. Маджи внезапно плюхнулась на кровать Туфана.

Вот тогда-то, в желтоватом свете комнаты мальчиков, и раскрылись три тщательно скрываемых секрета.

Придя в себя, Савита опустила взгляд на грудь и вдруг увидела там большие мокрые круги. Она тотчас обхватила себя руками и выбежала из комнаты, но от домочадцев ничего не ускользнуло.

— Кунтал, сходи к ней, — приказала Маджи с деланным спокойствием. — Спроси, чем помочь.

— Я хочу спать, — проскулил Туфан, тщетно пытаясь согнать Маджи с постели.

— Маджи, что с мамой? — Нимиш пошарил на столе, пока не нашел очки. Зацепив дужки за уши, он осмотрелся. В углу валялась груда простыней. Мокрое белье безвольно свисало с веревки, натянутой по диагонали через всю комнат}'. Воняло рвотой и потом.

— Как это случилось? — спросила Маджи, показав на Дхира, чья грудь теперь шумно вздымалась во сне.

— Не знаю. — Нимиш виновато поправил очки на переносице. — Наверно, подавился чем-нибудь…

Вошел Кандж с подносом чая. Потянувшись за чашкой, Маджи почувствовала под собой сырость и передвинулась:

— Что это?..

Туфан стрелой выскочил из комнаты и помчался по коридору, пока не открылся второй секрет.

Парвати засунула ладонь под необъятный зад Маджи и пощупала постель:

— Мокро.

Все посмотрели на висящее белье. Нимиш глянул на груду промокшей от дождя одежды в углу, и у него сжалось сердце.

Парвати убрала руку и скривилась:

— Чхи![156]Это не дождь, а су-су!

— Туфан обмочился? — Маджи глубоко вдохнула. — Ой, забери меня отсюда и переодень в свежее сари.

Кандж собирал чашки, пока Парвати стаскивала Маджи с кровати. Все молчали, но каждый прокручивал в голове странные события этого вечера, пытаясь сложить их, как головоломку: рвота Дхира, намокшая блузка Савиты, мокрая постель Туфана — три стихийных телесных выделения.

— А теперь всем спать, — скомандовала Маджи, словно по ее приказу все должно прийти в норму, и тяжело оперлась о плечи Парвати.

Но тут в комнату вошла Мизинчик — так тихо, что никто поначалу не обратил внимания. Она сразу увидела то, чего не заметила остальная родня, — на лопасти вентилятора мотыльком светился призрак младенца.

— Мизинчик, деточка, иди спать. — Голос Маджи смягчился.

Мизинчик не двинулась с места, лишь покачнулась.

— Неужели никто из вас не видит? — прошептала она, ткнув в вентилятор на потолке.

Призрак оторвался от лопасти, словно в удивлении. Мизинчик поймала взгляд младенца. На краткий миг они заглянули друг другу в глаза.

— Что? — спросила Парвати, задрав голову. — Снова течь?

— Мизинчик, детка, иди-ка ты спать.

Маджи была непреклонна. Но даже Нимиш, отодвинув влажное белье, чтобы лучше видеть вентилятор, заметил, что на долю секунды бабкин голос дрогнул. Кандж с резким звоном поставил поднос и выгнул тощую шею кверху.

— Неужели вы не видите? — повторила Мизинчик. Она побледнела и осунулась, но глаза горели решимостью.

— Ничего не вижу, — ответил Нимиш.

— Мизинчик — спать! — настойчиво приказала Маджи.

— Она там, прямо на панкхе.

— Кто?! — спросила Парвати, прогнувшись под весом Маджи.

— Мертвая девочка, — медленно проговорила Мизинчик, раскрыв третий и последний секрет той ночи. — Она вернулась.

На миг Маджи, Парвати, Кандж и Нимиш всмотрелись. Но потом Маджи так рассвирепела, что весь дом затрясся от ее гнева.

— Снова эти бредни о призраках! — загудела она, ее гигантские челюсти задрожали, а волосы взметнулись за спиной.

— Призрак? — Нимиш всплеснул руками. Уж этого-то он точно не мог ни увидеть, ни понять, несмотря даже на странные события того вечера.

Повар Кандж покачал головой.

— Перегадить всю ночь из-за такого… — пробормотал он и рассек воздух ладонью, будто ножом, а другой рукой ловко подхватил чайный поднос.

— Она там! Там! — кричала Мизинчик, не собираясь отступать, — только не теперь, когда семья в опасности.

— Видишь, что бывает, если дитю во всем потакать, — прошептал жене Кандж.

— Нимиш, отведи Мизинчика в мою комнату. СЕЙЧАС ЖЕ! — скомандовала Маджи. — Пошли, Парвати.

Но Парвати не шелохнулась.

— Я вижу его, — твердо сказала она, вглядываясь в вентилятор на потолке.

Повар Кандж уронил поднос. Полдюжины стальных чашек взлетели в воздух, заплескав сладкой пеной висящее белье. Нимиш отпустил руку Мизинчика и принялся срывать влажную одежду с джутовых веревок. Маджи часто задышала. Призрак теперь собрался темной тучей, и она громыхнула над вентилятором. Винт закрутился по нарастающей, разбрызгивая студеную воду, и желтую лампочку в центре закоротило.

— Прочь отсюда! — приказала Маджи.

Не зная, кому она кричит — привидению или им, Нимиш схватил Мизинчика и побежал по коридору. Кандж и Парвати помчались следом, волоча за собой Маджи. Нимиш бесстрашно вернулся за Дхиром, который все так же дрых, словно Кумбхакарна[157]. Его не разбудил даже внезапный ливень. Все собрались в гостиной — единственном месте, не считая комнаты для пуджи, где не было импровизированных бельевых веревок. В полной тишине они ждали, гадали и искали объяснения.