Темпус позволил ему сделать это.

— Ты не можешь заснуть, — заметил Рэндал.

— Я не могу покинуть его, — ответил Темпус, собрав все свое терпение. — Вспомни, я ведь лечу его. Иного пути нет, мне нужен этот чертов бог, до которого я никак не могу добраться.

— У меня есть снотворное… которое может отключить тебя на некоторое время, если ты не против

— Давай, — смиренно ответил Темпус, уже зная, что оно не сработает, но давая Рэндалу возможность попытаться.

Ни один из богов не отзывался, молчал даже Буреносец. На небе не было видно ни единого облачка.

Рэндал вышел, чтобы отыскать снотворное среди своих снадобий. Темпус в отчаянии снова наполнил бокал, наливаясь холодной яростью, которая граничила со страхом. Когда бога не было с ним, тело не так хорошо повиновалось ему. Он не мог даже заснуть и призвать Ашкелона, Владыку Грез, в тот момент, когда мир находился на краю гибели.

Даже Абарсис молчал.

Никому из них не было дела до происходящего.

* * *

Где-то в доме хлопнула дверь. В обычной ситуации Мория насторожилась бы: слуги приходили и уходили по их желанию, но на этот раз звук был тяжелее и глуше, явно хлопнула дверь парадного входа.

Как раз в этот миг она находилась на вершине блаженства, и в этот прекрасный момент соития ощущала грядущую опасность лишь краешком сознания, проклиная себя за беззаботность. Мория вся отдалась наслаждению, она — о, Шальпа и Шипри! — никогда она не знала такого мужчины, мужчины, который умел так удовлетворить женщину, даже Хаут никогда…

— Боги! — только и сумела выдохнуть она, когда подняла голову с подушек и увидела черную фигуру в дверях.

Ишад ничего не сказала. Воздух сгустился, навис тяжелой свинцовой тучей. Тасфален повернулся на локте и смог только выругаться, как будто все иные слова застряли у него в груди.

Мория схватила корсет и прижала его к себе, чувствуя, как веет холодом из зала. По комнате поплыл тяжелый запах благовоний, от которого воспоминания о доме над рекой нахлынули с такой силой, что, казалось, потемнели стены, а сама Мория перенеслась в комнату, задрапированную тяжелыми портьерами, убранную шелками, где тут и там виднелись следы умерших любовников Ишад.

— Мория. — Шепот Ишад заполнил комнату. — Можешь идти. Ты свободна.

Это был приказ, от которого спрятавшуюся под горой одеял Морию затрясло, а нижняя юбка, которую она успела надеть, обожгла тело, точно оно коснулось раскаленного утюга. Тасфален схватил ее за руку, но пальцы его разжались, стоило Мории опустить на пол босые ноги.

Освободив проход, Ишад показала рукавом черного одеяния в сторону зала.

Взметая на ходу подол юбки, Мория в одной сорочке, простоволосая сбежала по ступеням вниз, устремляясь к выходу, куда угодно, боже, куда угодно, только прочь из этого дома, от Ее слуг, Ее закона.

Ишад ожидала чего угодно, но только не того, что попадет в двусмысленную ситуацию в своем собственном городском доме, где Мория, одна из наиболее ценимых ею служанок, настолько превысит свои полномочия.

Глядя в упор на раздетого мужчину, лорда Санктуария и Рэнке, паразитировавшего всю свою жизнь на поте и крови илсигов, на этого золотоволосого красавца, Ишад отметила, как он, скованный внезапной тишиной, пытается отвести глаза. И тем не менее Тасфален был слишком одержим гордыней, чтобы попытаться прикрыть свое тело, и уж никак нельзя было сказать, что он смущен подобным инцидентом. Ишад сняла заклинание.

— Я ожидал увидеть разъяренного мужа, — заметил тот, пытаясь с юмором выйти из сложившейся ситуации.

Ишад улыбнулась, и на миг черные тучи в ее сознании разгладились. Уйду, размышляла она. В нем есть большее, нежели я думала, он может мне даже понравиться. Она вдруг почувствовала, как сила сжала в кулаки пальцы, пробежала кровавыми волнами в глазах. Это Страт пытался дотянуться до нее, готовый разорвать свою стянутую железом кольца плоть. Он отыщет ее, убьет себя и этим нанесет ей рану. Она должна уйти, найти себе иную жертву, отсрочить утоление голода на час, на день, на неделю…

Тасфален расправил одеяла позади себя.

— Мы можем обсудить возникшую проблему, — заметил лорд в своей привычной грубовато-горделивой манере, качнув чашу весов и решив свою судьбу.

Сделав к нему шаг, Ишад зловеще улыбнулась Тасфален уставился на нее в немом обожании, точно находился под гипнозом Улыбка на его устах погасла, а страстное желание стало очевидным.

Сдержать себя Ишад уже не могла

Острые грани булыжников царапали ноги, испуганно шарахались прохожие Мория пронеслась точно вихрь мимо парочки возвращавшихся с рынка старушек, по мостовой покатились яблоки и картофельные клубни, послышались крики и визг, но девушка уже свернула в аллею и бежала по хорошо ей известной дороге, оскальзываясь на камнях и разбрызгивая грязь. Пробегая мимо мусорной кучи, Мория сильно порезала ногу, и кровь, смешавшись с уличной грязью, забрызгала ее юбку. Сердце рвалось наружу из прикрытой кружевами груди.

Вдалеке показалось здание старого склада. Прижав руки к груди, Мория из последних сил рванулась к двери, моля бога, чтобы Хаут оказался там.

Дверь распахнулась внутрь. Мория наткнулась взглядом на мертвый глаз Стилчо и сдавленно застонала.

— Мория. — Стилчо схватил девушку за руку и поволок ее в темноту спасительного убежища, куда велел ей прийти Хаут, если придется бежать. Да, он был там.

Перемена, произошедшая с Хаутом, показалась Мории столь мрачной и очевидной, что девушка помимо воли вцепилась в руку Стилчо, стремясь укрыться от пугающего взгляда, которым одарил ее бывший раб.

— Она, — только и смогла вымолвить Мория, указывая пальцем на холм в направлении дома, — Она…

Только теперь до смерти напуганная Мория сообразила, что прибежала на склад полуодетая, из постели любовника, вот почему лицо Хаута стало таким бледным от ярости.

— Что случилось? — тихо осведомился Хаут стальным голосом.

Ей придется рассказать Хауту, ведь гнев Ишад может стоить жизни им всем.

— Тасфален, — начала девушка, — он… ворвался в дом. Она…

По телу Мории пробежал холодок. Нет, услышала она голос Хаута, хотя тот не произнес ни слова. Перед ее глазами снова предстал склонившийся над ней в постели Тасфален, мелькнула тенью Ишад. Мория снова испытала ужас, только на этот раз Хаут был там, в ее голове, глядел ее глазами и водил ее пальцами по коже ранкинского лорда. Гнев Хаута вот-вот был готов прорваться яростью. Боги, взмолилась она. Стилчо поднял ее мертвыми руками и указал Хауту на ее израненную ногу.

— Черт, она истекает кровью, она вся в крови, Хаут, помилуй…

— Дурак, — отозвался тот и схватил Морию за руку с такой силой, что рука ее онемела. Боль в ноге полыхнула жаром и стала настолько сильной, что девушка запрокинула голову и закричала.