Давайте посмотрим на некоторые из этих областей риска.

Я выбираю эту область в качестве начальной, потому что риск обычно связывается с какой-то «мужской» энергией. Однако теперь я признаю, по крайней мере, для себя, что величайший риск состоит в том, чтобы быть уязвимым: отбросить все методы контроля и защиты и – чувствовать. Я делал множество вещей, чтобы испытать пределы и страхи, но ничто не пугало меня больше, чем возможность предоставить пространство для чувствования своего страха и беспомощности. Для меня это по-прежнему самая трудная область. Я могу найти всевозможные способы избежать того, чтобы вернуться в низ живота и чувствовать беспомощность, зависимость, жажду и страхи отвержения и брошенности. Я могу обвинять, бороться, отвлекаться, есть сладости, находить способы оставаться занятым или смотреть фильмы. Но когда я достаточно сознателен, чтобы видеть, что я веду себя таким образом, становится легче почувствовать подспудный страх.

Одна из составляющих риска – быть уязвимым в том, чтобы открыть себя людям. Все мы так или иначе скрываем что-то, что запирает нас внутри, в изоляции и самоосуждении. Как сказала Элис Миллер, наш стыд окружает стена молчания. Чтобы разрушить эту стену молчания, мы должны выражать и говорить то, о чем не говорят. Такая перспектива может вызывать ужас, но как только мы это делаем, с нашей души снимается огромный груз. Кроме того, наш стыд блокирует центр горла. Он создал такой энергетический ком в горле, который мешает нам выражать себя. Когда мы рискуем раскрыться и выражаем себя, это помогает нам исцелить рану стыда.

Время от времени мне доводилось совершать храбрые поступки на природе, но открыться и показать области моего стыда всегда казалось делом гораздо более трудным. До недавних пор делиться слабостью или обнажать свою уязвимость просто не вписывалось в мой образ самого себя. Часто я просто не знал, как начать делиться, поскольку имел обыкновение уходить от общения, когда чувствовал боль. Я не находил слов. В моей раненой психике и, как я подозреваю, в психике каждого Антизависимого есть глубоко закопанное верование, что никто никогда не будет рядом, если я откроюсь. Мой Ребенок был так глубоко спрятан и укрыт, что даже не знает, как это было, когда кто-то был рядом.

Лишь постепенно я смог освоить инструменты открытости. Процесс был медленный, но приносящий большую удовлетворенность. Я обнаружил, что, когда нахожусь рядом с некоторыми людьми, то приходят и слова, и чувства. Что-то в их восприимчивости, присутствии и в их собственных опытах приглашает и провоцирует мою открытость. В других ситуациях я не только нахожу, что мне трудно делиться, но и вообще не могу даже соприкоснуться с чувствами. Осознание этого помогло мне не судить себя, когда я не могу выражать что-то открыто, а надеяться и ждать, пока я окажусь с теми, с кем мое сердце открывается легче.

И еще одно: мы должны быть внимательны к нашим ожиданиям. Ведь нет никаких гарантий того, что, когда мы, в конце концов, действительно откроемся, кто-то будет рядом, будет слушать и полностью поймет нас Если у нас есть такое ожидание, то это не настоящая открытость. За ней часто следует отвержение. Но когда боль изоляции становится сильнее страха унижения или отвержения, мы выходим «из пещеры».

Мы можем сделать выбор быть открытыми в любом случае. И когда мы начинаем открываться без скрытых ожиданий, мы на пути к тому, чтобы найти понимание, которого так жаждем

Рискуя быть честным, я так же рискую остаться в одиночестве. Конечно, безопаснее оставаться под гипнозом отрицания и жить в ложной гармонии. И тогда я не должен рисковать тем, чтобы вызвать чей-то гнев или разорвать контакт. Я также не должен рисковать что-то менять в своей жизни, если это расстроит порядок и заставит меня кого-то или что-то потерять. Но я не нравлюсь самому себе, когда я нечестен. В прошлом я подстраивался под жизнь на уровне нечестности, потому что не знал ничего лучшего. Меня всегда окружала нечестность. Каждая социальная ситуация, в которую я попадал в детстве, была полна нечестности: люди что-то говорили у других за спинами и прикрывали двуличие масками вежливости. Наша обусловленность состояла в том, чтобы не рисковать вызвать неприятие или напряженную ситуацию. Легче было притвориться и солгать.

В результате такого рода нечестности страдает наша жизненная энергия. Чтобы научиться быть честным, необходимо решительно расстаться с прошлыми представлениями о том, какими нам нужно быть с людьми. Потребность что-то кому-то сказать во мне всегда вызывала – и до сих пор вызывает – ужас. Особенно если я боюсь, что это будет встречено сопротивлением, гневом или отвержением. Я не люблю конфронтации или гнева. Но альтернатива еще хуже. Цена умалчивания о том, что мне нужно сказать, слишком велика. Я накапливаю обиды и закрываюсь. Для всех нас, кто идет наружу из стыда и шока, одна из самых трудных вещей – выражать нашу правду и сталкиваться с кем-то, даже если нам больно.

Если между друзьями или любовными партнерами существует нечестность, это разрушает отношения. По мере того как нечестность растет, растут дистанция и обиды. В случае любовных партнеров сначала страдает сексуальная связь, потому что, занимаясь любовью, лгать трудно. В результате, если мы ничего не проясняем, то у нас больше нет отношений, а есть сухая, болезненная договоренность. Это становится вопросом приоритетов. С нечестностью мы можем, по крайней мере, некоторое время, оставаться в безопасности. Честность ставит все под угрозу.

Это всегда танец между испуганным Ребенком, которому нужны безопасность и защищенность, и свободой искателя, который хочет истины. Нам нужно научиться интегрировать то и другое и быть к тому и другому чувствительными. Стыд научил нас терпеть низкий уровень честности, потому что мы привыкли к низкому уровню личной целостности и самооценки.

Наше раненое «я» просто не верит, что выживет, живя честно. Однако, как только мы решаем, что нам не нужно продолжать жить с этим негативным, основанным на стыде образом себя, все меняется. Мы начинаем себя уважать, если начинаем жить честно.

Однажды вечером я слушал моего мастера, который говорил о подлинности и живости. Он говорил, что никогда во всей вечности не будет точно такого человека, как каждый из нас Все мы должны открыть собственную индивидуальность и мягко и любяще ее прожить. Многие ли из нас, подумал я про себя, когда-либо осознают и проживают эту истину в наших жизнях? У нас всех есть выбор из мгновения в мгновение быть присутствующими и живыми. Но стыд из прошлого заставил нас низвести самих себя и свою жизнь до пустой упрощенности. Часто мы сводим к минимуму драгоценность каждого мгновения, в которое можем быть живыми, не признаем и не ценим красивый и уникальный вклад, который нам предназначено было внести нашим творчеством, и не чтим важности каждой из наших близких связей.

Наша энергия была подавлена. Мы были подавлены в выражении нашей собственной подлинности – потока сексуальных, утверждающих, блаженных и творческих сил. Мы также унаследовали и все страхи и подавления наших родителей и культуры, в которой были воспитаны. Чтобы преодолеть эти подавляющие силы, мы должны совершить прорыв в нашу энергию. Это борьба. Но если мы это делаем, она становится легче и легче – по нарастающей. Найти храбрость и уверенность в себе, чтобы начать проводить семинары, для меня было интенсивной внутренней борьбой. Я всегда знал где-то внутри себя, что именно это хотел делать, и что был для этого одарен, но все-таки не доверял своему чутью. Мне и до сих пор приходится сталкиваться с голосами стыда при каждом новом семинаре и с каждым новым опытом. Но, к счастью, все большие и большие творческие силы охватывают меня и ведут дальше.