Фил привёл отца довольно-таки скоро. Я и успел пробыть наедине с Норой всего-то около пяти минут. Не удивительно, почему ей так не хотелось, чтобы я уходил. Пришлось обещать, что я вернусь очень скоро, да и буду находиться всё это время за стеной в соседнем кабинете.

И, кажется, когда отец вошёл в библиотеку и увидел нас вдвоём, то понял всё без лишних объяснений. Правда, потом (что тоже неудивительно) почему-то решил проявить частичное неверие и даже усомниться в моей версии произошедшего. А может ему просто хотелось найти хоть какую-то незаметную глазу лазейку, благодаря которой ему бы не пришлось прибегать к крайним мерам. Ссориться с Карлайлами, ещё и из-за какой-то местной плебейки? Не для того он всячески пытался породниться с ними последние десять лет.

— Так может всему виною алкоголь и непозволительное поведение этой… девочки? Если ты знал, как он себя может повести в нетрезвом виде, почему заранее не предупредил о подобной возможности тех же слуг и охрану дома?

Я выдавил из себя ошалелый смешок, сам не замечая, как копирую характерные манеры и повадки отца. Он, кстати, тоже стоял у окон кабинета, держа руки в карманах собственных идеально отутюженных брюк. Почти одного роста со мной, но чуть более плотной физической комплекции, и со светлыми, как и у меня, золотисто-русыми волосами пока ещё без единого седого волоса, разве что уложенными в безупречную причёску.

— Так это я должен был вас всех предупреждать? Я думал, это родители Билла обязаны говорить приютившим его друзьям, на что способен их неуравновешенный сыночек. И, что-то мне подсказывает, ты и так прекрасно знал и видел, кого взял на поруки. Уильям всегда был отменным засранцем, что в детстве, что сейчас.

— И что ты предлагаешь? Он же всё равно не успел ничего сделать. И, кто его знает, сделал бы он что-нибудь вообще.

У меня даже челюсть от изумления на какое-то время отвисла. Я смотрел на отца во все глаза и не верил теперь собственным ушам. Похоже, он и сам себе не особо верил. Не говоря про вставший перед ним выбор.

— Боюсь, он сейчас сожалеет не о том, что едва кого-то не изнасиловал, а о том, что ему помешали это сделать! Да, бл@дь, отец, он такой, мать его в жопу! И ты не мог об этом не знать! И, если ты по каким-то необъяснимым для меня причинам рискнёшь оставить его в нашем доме, поверь мне на слово, он попытается довести начатое до конца! Я проучился с ним вместе в одной старшей школе и на первом курсе в универе, и прекрасно знаю, на что он способен. Особенно, если что-то идёт не по его хотелкам.

— Рей! Я понимаю, ты сейчас на взводе из-за случившегося, и именно поэтому ты не способен анализировать данную ситуацию без предвзятого отношения и личной заинтересованности. Боюсь, теперь ты будешь драматизировать всё, что с вами произошло, не давая ни единого шанса защититься другой стороне. Прости, но я должен выслушать не одного лишь тебя. Но, обещаю. Если Уильям поведёт себя очень дурно или проявит неуважение к обиженной им девушке, либо вообще станет всё отрицать, сегодня же его ноги не будет ни в этом доме, ни в самом городе.

— Хорошо! Но только ты это сделаешь в моём присутствии. Я должен это увидеть, как и услышать. Хотя, конечно, едва ли ему это чем-то помешает. Его отменному умению перекручивать всё в свою пользу позавидует даже сам Том Рипли[3].

— Давай уже оставим все эти эмоциональные психоанализы для более профессиональных специалистов. И раз тебе так хочется присутствовать при нашем с ним разговоре, бога ради. Только прошу. Держи себя в руках. Мы и так тут на грани громкого скандала, не хватало ещё довести его до полнейшего театра абсурда. Надеюсь, тебе хватит ума не выносить этот сор за пределы дома и не искать справедливости где-то ещё. Всё-таки ничего ужасного не успело произойти. И, если твоей подружке нужна какая-то моральная компенсация, я готов выслушать по этому поводу все её встречные пожелания. Но только в том случае, если её не потянет на ответные подвиги в каком-нибудь другом месте.

Ждал ли я нечто подобного от собственного отца? Наверное, и да, и нет. С одной стороны я почему-то был уверен, что он примет мою версию и даже не станет слушать того, что захочет сказать в своё оправдание Карлайл. Но с другой… как ни крути, Элеонора Андервуд не являлась представительницей нашего социального круга. Грубо говоря, она была для нас никем. Безродной плебейкой, чьё место в данном доме либо у плиты, либо у ног того же Уильяма в позе покорности. И то, что я вдруг проявил к ней столь странное внимание, возвышая её в собственных глазах над подобными ей беспородными дворняжками, чести ей всё равно никакой не делало.

Тем не менее, я это сделал. Встал на её защиту и не собирался отступать от занятых мною позиций. Поэтому отцу и пришлось считаться, в первую очередь, с МОИМ решением. Поскольку здесь были затронуты мои личные интересы.

— Я, конечно, поговорю с ней на данную тему, папа, но не раньше твоих ответных действий. Пока ты не предпримешь что-нибудь конкретное в отношении Уильяма и его выбрыка. Она должна знать, что ей нечего бояться, даже если ты ей очень хорошо заплатишь за молчание. К тому же, я очень сильно сомневаюсь касательно того, что она способна или готова говорить сейчас на подобные темы, как и адекватно реагировать на происходящее. Будет лучше, если кто-то из твоих водителей отвезёт её домой и проследит, чтобы ни её, ни всех ближайших ей знакомых и родственников никто не беспокоил и не пытался как-то с ней связаться.

— Ты действительно считаешь, что всё настолько серьёзно? Или это обычная перестраховка?

— Я считаю, мы должны её защитить от любых повторений случившегося или от следующих действий Билла. И, в этом смысле я тебя даже поддерживаю. Будет лучше, если молчать о данном инциденте будут все, включая Уильяма. Я не хочу, чтобы о ней распускали слухи всевозможного содержания, в особенности те, какие могут последовать от твоего бесценного гостя.

— И ты сумеешь ей всё это объяснить, я надеюсь?

Как будто у меня было в запасе ещё несколько надёжных решений назревающей проблемы. И не стану же я признаваться собственному отцу в том, что в первую очередь, хочу защитить Элеонору Андервуд от подобных нам людей. Тут и к гадалке не ходи. Если что-то вдруг выйдет из-под контроля, отец никогда не встанет на её сторону, а я едва ли сумею что-нибудь сделать в одиночку против отлаженной системы самоуправства от истинных хозяев жизни.

— Да, папа! Я постараюсь это сделать. Но и ты, пожалуйста, не подведи меня, когда будешь говорить с Биллом.

Предполагал ли я заранее, как себя поведёт Карлайл и что будет говорить нам с отцом, когда его найдут с остальными сообщниками и проведут воспитательные беседы с каждым по отдельности? Само собой. Так как и мне нужно было подготовиться к определённому повороту событий и заодно успеть определиться со своими дальнейшими действиями. Поскольку я уже понял из разговора с отцом, что надеяться на его помощь не стоит.