— Она сказала мне, матушка Сергия, — Лиза вздрогнула и снова тихо заплакала в объятиях монахини, — она сказала, — продолжала однако, превозмогая слабость, — что месье Поль — коварный убийца. Он убил собственного брата, чтобы остаться единственным в семье, а после сделался доктором, чтобы наблюдать за мучениям больных людей. Как вы думаете, матушка Сергия, она сказала мне правду? Месье Поль — ужасный, страшный человек?

— Лиза, — монахиня приподняла голову девушки и заглянула в ее влажные, темно — голубые глаза, — разве ты забыла, как я просила тебя никогда не слушать, что говорит тебе демоница. Когда такое случалось, чтобы Евдокия говорила правду. Начиная с того, что ее прабабушкой якобы была знаменитая итальянская герцогиня, все слова ее — ложь. Она только заботится о том, как бы покрепче опутать тебя паутиной своей лжи, а после, когда ты доверишься ей, позабавиться немного и задушить.

— Так значит, месье Поль вовсе не сын индейцев? — спросила Лиза с робкой надеждой в голосе.

— Конечно, нет, — подтвердила ей матушка Сергия. — Но он действительно — подкидыш. Его мать умерла от эпидемии чумы в Марселе, отец же погиб во время кораблекрушения еще раньше. Месье Поля усыновила семья, которая жила по соседству с его родителями. И в ней на самом деле было еще несколько собственных детей, в том числе и мальчик именем Колен. Он умер в возрасте двенадцати лет от сильной простуды. И месье Поль вовсе не виновен, что так получилось. К тому же у него осталось еще три сестрицы, которых он довольно долго содержал и даже воспитывал, пока они не вышли замуж. Все, что говорила тебе Жюльетта — вымысел, но вымысел очень страшный, потому, что как никакой иной, он похож на правду. Признаюсь, Лизонька, что я горда за тебя, — голос монахини прозвучал ласково, — я горда тем, что ты нашла в себе силы не поверить ей. Нашла в себе силы встать на ее пути. Это удается далеко не каждому.

— Так значит, месье Поль невиновен! — радостно воскликнула Лиза и вскочив на ноги, обернулась к доктору. Поль де Мотивье теперь уж не лежал, а сидел на траве. Сжав руками голову, он раскачивался из стороны в сторону, словно пьяный. Лиза встревожено обратила взор к матушке Сергии, но та не говоря ни слова, подошла к доктору и положила ему руку на плечо:

— Как Вы себя чувствуете, месье, — спросила она по-французски. — Как вы забрели в столь темный и далекий уголок усадьбы? Что с Вами случилось?

— О, это все то вино, которое я пил за ужином, — признался Поль, поднимаясь с земли, — мне стыдно сказать Вам, мадам, но я еще никогда так не пьянел. Наверное, я слишком устал, пока ехал сюда из Белозерска. Ума не приложу, как все это получилось. Мне так стыдно, простите, мадемуазель, — заметив Лизу, он поклонился, смутившись: — вот вышел прогуляться, и так смешно упал, — сокрушался он, отряхивая бархатный костюм. Вглядываясь в его лицо, освещенное луной, Лиза вдруг вспомнила слова Жюльетты о том, что доктор родился полукровкой. И ей неожиданно показалось, будто Бодрикурша права. От отца — француза Поль унаследовал телосложение и высокий рост, а вот стройность и гибкость фигуры теперь представлялись юной княжне достоинствами, полученными от матери — индианки. Едва только мысль эта явилась Лизе в голову, как демон тут же напомнил ей о себе. Белоснежный лик Жюльетты возник перед ее взором, и она заслонила лицо рукой, потому что вокруг головы француженки сиял ослепительный ореол золотисто-медового цвета. Однако черные глаза демона сверкали от ярости, а изящно вырезанные ноздри гневно дрожали. «Зачем ты прогнала меня? Зачем? — казалось, шептала она Лизе, — ведь я не обманывала тебя, я только желала предупредить».

Сколько раз прежде слышала княжна от своих наставниц — монахинь, что демон ада черен лицом. Ей повторяли, будто пав на землю после восстания на небесах, сатана и его приспешники навсегда потеряли свой ангельский образ. На протяжении многих хороших и плохих лет они вступали в сделки с людьми, и в конце концов сделались устрашающе уродливы. Но здесь, на земле Андожи, захватив господство, демон, похоже почувствовал себя настолько вольготно, что принял свой истинный облик, облик черноокого ангела. Или в самом деле, между ними не сыщешь большой разницы?

Образ Жюльетты приблизился, она сделала изящный жест, чтобы позвать Лизу за собой. Но в этот момент матушка Сергия оставила оправдывавшегося месье Поля и обратила свой строгий взор на княжну Прозоровскую.

— О чем ты думаешь? — спросила она, и пылающие молниями глаза демона потухли, Жюльетта исчезла.

— Я много раз говорила тебе, — напомнила девушке Сергия, беря ее под руку и направляясь к дому: — не допускай сомнений в свой разум. Она ведь только и караулит тот миг, когда ты на самом деле поверишь ей.

— Скажите, матушка, — спросила ее Лиза, — а вот крапива, которую сушит бабушка Пелагея, она и в правду от злых чар помогает? Может быть, нам Бодрикуршу взять да крапивой окатить. Вот она и оставит нас в покое.

— Крапивой? — Сергия покачала головой и звонко рассмеялась. — То, что ты приняла за крапиву, — объяснила она, — вовсе иная трава была. За ней я ходила к волшебнику, о котором рассказывала тебе. Называется трава омелой.

— Омела? — переспросила Лиза удивленно. — А где она растет, матушка? У нас на Андожском озере?

— Та омела, которая от таких явлений как наша французская мадам, помогает, — ответила монахиня, — такая омела растет очень далеко от здешних мест, в стране, которая именуется Шотландией. Она растет на дубах, и вполне возможно вместе с дубовой рощей обнаружить там и целую рощу из омелы. Еще задолго до христианских времен в Шотландии жили племена, которые имели своих богов, — говорила Сергия княжне, — чтобы выразить им почтение, они сжигали в ритуальных чанах омелу и дымом от нее окуривали их каменные изваяния. Вообще, те племена, а их называли кельтами, считали омелу необыкновенно могущественной. Они полагали, что сухая омела, подмешанная к питью, исцеляет женщин от бесплодия. Дубы, на которых росла омела обычно посвящали жрецам-друидам, а те высаживали особые рощи красных дубов, почитавшихся священными и использовали ветви деревьев в ритуальных таинствах. На тех красных дубах вырастала совершенно особая коричневая омела. Вот она и обладала при сожжении запахом, который легко спутать с нашей крапивой. Но к сожалению, сколько крапиву не жги, а заменить она нам омелу не сможет.

— Но почему же тогда Бодрикурша так омелы испугалась? — недоуменно пожала плечами Лиза, — просто сжалась вся, задрожала…

— А испугалась она оттого, что поняла: мы раскрыли ее секрет. Теперь мы знаем, кто явился на болотный остров и занял там свитое давно гнездо безумной Евдокии, приняв ее облик и даже изменив его. Тот дух, Лизонька, очень древний. Он выродился на свет в тех же местах, где растет на красных дубах темно — коричневая омела. Его пестовали столетиями, ему поклонялись, его боялись: его стоны предвещали смерть воинам на поле боя и тем, кто заболевал тяжелой болезнью. Он привык чувствовать себя хозяином, где бы ни оказался, и потому одной омелы нам не хватит, чтобы избавиться от него. Однако омела поможет нам тем, что теперь не только мы будем стараться отогнать волчицу от усадьбы. Она сама не сунется сюда, прекрасно осознавая, что оружие против нее найдено. — Словно не веря, молодая княжна останавливается, на ее лице одновременно отражаются радость и испуг,