– Очень жаль!

Жанна опустилась на колени. Граф достал из складок плаща ножницы и начал срезать с её головы спутанные грязные волосы.

– Встань, – сказал он, когда закончил постриг.

– А как же исповедь?

– В монастыре исповедуешься.

Граф быстрым движением снял с монаха рясу. Под ней оказалась истощённая женщина, так же коротко и неряшливо остриженная.

– Снимай платье, – приказал Граф, – и надевай это!

– Я не могу! Она же ни в чём не виновата!

– А в чём виновата ты?

– Но я не могу отправить её на эшафот вместо себя!

– Я сама просила об этом! – хрипло сказала смертница. – Я больна и не хочу умирать в муках. Граф обещал позаботиться о моих детях! Прошу вас: дайте мне своё платье!

– Ну, если так… – Жанна повернулась спиной. – Расстегните корсет!

Граф вышел, оставив их наедине. Жанна надела на себя рясу, потом помогла женщине нарядиться в некогда шикарное платье и, пообещав молиться за неё, вышла из камеры.

Из соседней комнаты послышалось рычание пса и окрик. Оксана очнулась и высунула голову из-под тулупа. В комнате темно. Рядом ворочается Зарина.

– У тебя чай наружу не просится? – спросила Оксана.

– Да надо бы! – отозвалась цыганка.

Оксана встала и заглянула в комнату к охранникам.

– Мальчики, а где здесь туалет?

– Во дворе. Как выйдешь, сразу направо, по тропинке до забора.

– Зарина! – позвала Оксана.

– Э-э! – возмутился охранник. – По одной!

– Тогда, чур, я первая! – сказала Зарина и выскочила во двор.

Оксана вернулась в комнату и посмотрела в окно. На улице непроглядная тьма.

Дверь снова открылась, и послышался голос:

– Фонарик какой-нибудь есть? Там же хоть глаз выколи!

– Сейчас!

Щёлкнул выключатель. Во дворе загорелся фонарь. Оксана вздрогнула. Напротив окна отчётливо проявился силуэт человека в капюшоне.

Когда свернули с трассы, Александр велел выключить фары.

– Да ты что, Сань? Как ехать-то?

– Медленно. А Боб будет идти впереди и прощупывать дорогу. – Александр отдал ему посох.

– Не понимаю, зачем такая конспирация?! – ворчал Алексей.

Вдруг впереди появился свет.

– На обочину! – скомандовал Александр.

Джип взвыл и въехал в сугроб.

– Лёха! Сделай так, чтобы не отсвечивали фары и поворотники! Боб, достань из багажника сапёрную лопату, наруби еловых лап и накрой машину!

Раздав указания, Александр расстегнул рюкзак и достал пластиковую банку. Открыв зубами крышку, пальцем ковырнул кусок сот и отправил в рот.

Алексей снял пальто и набросил его на капот, Боб тоже справился с поставленной задачей. Сверху накидали снегу, сколько успели.

Свет приближался. Уже видны два горящих глаза.

– Саня! По-моему, это бесполезно, – обречённо сказал Алексей, забравшись в салон на заднее сиденье. – Заметят!

– Заметят – значит, будем придумывать другой план. Ложитесь и даже не выглядывайте. Поняли?!

Боб упал на заднее сиденье.

– Сроду не чувствовал себя таким идиотом, – усмехнулся Алексей, но выполнил приказ и лёг сверху.

Александр съел ещё порцию мёда.

– Нашёл время лакомиться! – засмеялся Алексей.

– Слушай меня! Если я вырублюсь – буди любой ценой! Понял?

– А если не получится?

– Прояви фантазию!

– Легко сказать…

– Всё, заткнись! И постарайся ни о чём не думать. Или думай, что ты ёлка. Ты – ёлка!

Мощные фары осветили всё вокруг. Александр сконцентрировал внимание на одной из них, впустил в себя свет и выпустил его с другой стороны, став прозрачным. Душа немного подрагивала, и картинка сбивалась. Александр построил «кристалл», и сомнения развеялись. Джип вокруг него тоже растворился. Только высокая мохнатая ель своими лапами загораживала часть дороги. «Хаммер» проехал мимо и вскоре скрылся за поворотом, оставив за собой ещё большую тьму, чем была до него.

Александр не видел ничего, даже собственных рук. В глазах скакали «зайчики». Он потянулся вперёд в надежде на ощупь определить, где он. Шершавая кора, колючие ветки, мокрый снег. Крепкий мат.

– Просыпайся! – Алексей растирал его уши снегом. – Как теперь из сугроба этого выбираться? Толкать надо! И мне всё равно, что ты инвалид! – примерно так это бы звучало в переводе.

Александр поднялся и взвыл от боли. Душа мгновенно вернулась в тело, но пространство вокруг продолжало дрожать, пытаясь снова вырвать его из реальности. Он обошёл машину и навалился плечом. Мотор зарычал. Из-под колёс полетели ледяные комья. Вскоре джип выбрался на дорогу.

– Свет можно включить, – простонал Александр, забираясь в салон.

– Сань, я не перестаю удивляться! Я был уверен, что такая маскировка не сработает.

Вскоре въехали в деревню и снова погасили фары. На этот раз впереди пошёл Александр, чтобы хоть как-то удерживаться в сознании. Каждый шаг словно ржавыми коваными гвоздями прибивал его к земле. Реальность расслоилась на «здесь и сейчас» и «везде и всегда», а он балансировал на тончайшей грани между ними.

Вдруг настороженное рычание завибрировало в нервах. Со всех сторон ощетинились грозные хищные твари. Он замер. Ещё шаг и начнётся тревожный лай. Он опёрся о посох, уменьшив боль в ступнях, и растворил своё тело в пространстве и времени. Ощутил пристальное внимание на загривке, горле, икрах, на запястьях… по всему телу. Аккуратно, словно йог, снимающий с тела скорпионов, он собрал воедино разрозненные сигналы. Несколько десятков животных слились в единого астрального пса, который стоял на пути, оскалив клыки. Александр понял, что договориться с ним не получится – он слишком предан своему хозяину и скорее погибнет, чем позволит кому-то отнять у него добычу. Оставался только один вариант – стать хозяином.

– Ну что? Объединяемся? – услышал он знакомый ненавистный голос Рихарда.

– Не навсегда!

– Здесь нет состояния «не навсегда». Здесь только «да» или «нет».

Пёс приготовился к прыжку.

– Да! – выдохнул Александр.

Пёс припал к земле и радостно завилял хвостом. В вольерах и домах собаки постепенно успокоились.

Александр сделал шаг, и острая боль вернула его в явь.

В одном из домов светится окно.

– Боб, со мной, Алексей жди, – скомандовал Александр.

Подойдя к калитке, остановился, пережидая, когда внимание со ступней снова переключится на внутреннее зрение. Тьма бледнеет, дрожит и расступается. Появляются люди. Александр видит их сквозь стены и тела. Охранники. На вид они расслабленны и бездумны, но внутри каждого боевая пружина, взведённый курок. Они самоотверженны, сильны и беспощадны, а обмануть их не так просто, как собак.