Так что теперь граф Уджеро Бельви – наивысший авторитет в королевстве, а в будущем его дочь по благословению королевы-матери станет королевой.

– Если, конечно, никто не донесет на правителя и не разоблачит подмены, – добавила Полисена.

– А зачем? – грустно произнес доктор. – Эта новоиспеченная Изабелла, или Глинда – как вам больше нравится, – вовсе не злая и, кажется, не так жаждет власти, как ее отец. Говорят, что она добра и милосердна. Вот и вам прислала напильник, и за зверями вашими ухаживает. Зачем обвинять ее в том, чего она не совершала, унижать ее, низвергать с трона?..

– Как это зачем? – не сдержалась Полисена, которая была вне себя от возмущения. – Да чтобы восстановить справедливость! Вернуть на престол настоящую Изабеллу!

– Это, к сожалению, невозможно, – сказал старик. – Настоящая Изабелла умерла.

– А если она вернется? Если принесет с собой доказательства, что это она?

– Это невозможно, – повторил доктор, качая головой. – Маленькая Изабелла, настоящая принцесса, умерла в своей колыбели. Я своими глазами видел ее предсмертные муки. Я сам положил ее в маленький гроб и отдал могильщику, который похоронил ее на одном из загородных кладбищ.

– Что такое вы говорите, доктор? Вы с ума сошли? – запротестовала Лукреция. – После всех этих лет, проведенных в тюрьме, вы перестали отличать действительность от воображения. Ну и придумали вы про загородное кладбище! Для умершей принцессы существует гробница Пичиллони в Кафедральном соборе! В конце концов, мы точно знаем, что она жива!

– У нас есть доказательства, что Изабелла жива, – продолжала атаку Полисена. – Вытканные золотом пеленки и булавки с изумрудом…

– И еще признание синьоры Кисли, свидетельства повара и посудомоек, которые видели ее, и еще…

– Благодарение Господу! – воскликнул старый доктор, устремляя глаза к небу. – Как я рад, что бедняжка выжила! Теперь этот груз свалился с моей совести. Бедное создание – она была обречена на смерть из-за конкуренции братьев Пичиллони! Но даже если она вернется, у нее не будет никаких прав оспаривать место на троне…

– Ничего не понимаю… Почему не будет никаких прав?.. Что вы имеете в виду? – спросила в замешательстве Лукреция.

– Это значит, что девочка, которую граф Уджеро Бельви вытащил из принцессиной колыбели, чтобы положить туда свою Глинду, и которую пытался ликвидировать, прибегнув к помощи хозяйки «Зеленой Совы», не была королевской дочерью. Это была не принцесса Изабелла!

Как это не Принцесса Изабелла? Полисена захлопала ресницами, покачала головой и вопросительно взглянула на Лукрецию. Может, она ослышалась? Старый лекарь хотел ее обмануть или у нее помутился рассудок?

– Кто же это был, если не Изабелла? – вызывающим тоном спросила она.

– Не знаю, – ответил врач. – Думаю, обычный найденыш. Ведь я нашел ее в лесу, кто-то положил ее у корней дерева. В этом лесу полно диких зверей: от волчьей стаи бедняжку спасло только чудо.

– Простите, доктор, я вас плохо понимаю, – вмешалась Лукреция. – Ваша история слишком запутанна. Итак, были две девочки, Глинда и Изабелла, которых поменяли местами. Изабелла была наследницей престола, но ее решили убрать, и ее место заняла кузина. Не так ли?

– Именно так и думает правитель, – вздохнул старик. – Но в этой истории была еще и третья девочка, о существовании которой никто даже не подозревал. Это мой интимнейший секрет, и за все эти годы я не открыл его ни одной живой душе. Вы, мальчики, первые, кто знает…

– Что мы знаем? Мы еще ничего не поняли. Пожалуйста, объяснитесь получше, – чуть не плача попросила Полисена.

– Расскажите историю о таинственном найденыше с самого начала, – настаивала Лукреция, которая уже начинала догадываться кое о чем, что вряд ли обрадовало бы подругу.

– Ну хорошо, – согласился старик. – Итак, вернемся назад, к началу эпидемии, когда король Медард пригрозил мне казнью, если я не сохраню жизнь маленькой принцессе. Прошло несколько дней, и я, как вы уже знаете, заметил, что, к несчастью, маленькая Изабелла тоже заразилась.

С этого момента и начинается секретная часть моей истории. Потому что никто не знает, что я, не желая смиряться с болезнью маленькой пациентки, однажды ночью сел верхом на коня и выехал из города, чтобы попросить совета у моего наставника, престарелого лекаря, который жил в одиночестве в одной из горных деревень.

Но ему не удалось меня обнадежить. По описанным мною симптомам он определил, что болезнь принцессы зашла слишком далеко и ей не поможет никакое лечение. Изабелла должна была умереть со дня на день. Возможно, по возвращении во дворец я бы нашел ее в предсмертных муках.

Попробуйте себе представить, в какой панике я ехал назад в столицу. Я подумал было не возвращаться во дворец, бежать туда, где король Медард меня никогда не найдет. Думал уплыть в Америку под чужим именем из какого-нибудь порта… С другой стороны, совесть и профессиональный долг, а также привязанность к малютке Изабелле подтолкнули меня к решению оставаться на месте и ухаживать за принцессой до самого конца.

Я был так погружен в свои мысли, что свернул с пути к городу и поехал по лесу Таррос, густому и дикому, который кишел вечно голодными лисами и волками. Когда я ехал из города, то старался держаться от него подальше, но теперь был так удручен, что совершенно позабыл об осторожности.

Стало быть, я поехал по таящей опасности тропе, как вдруг мои мрачные мысли были прерваны странными звуками – из-под большого дуба слышались громкие крики. Как раз светало, и мне удалось различить у подножия дерева что-то светлое, какой-то шевелящийся сверток – ребенка! В голове завертелись тысячи мыслей. Тот, кто оставил его на этом месте, наверняка желал ему смерти. Странно, что волки до сих пор его не растерзали! Я остановил коня и хотел спуститься на землю и помочь невинному ребенку, как вдруг услышал громкий топот и какое-то быстрое движение в кустах. «Все, конец!» – подумал я. У меня не было никакого оружия, да и вряд ли мне хватило бы сил бороться с обезумевшим от голода волком. Вне себя от ужаса, я приготовился к зрелищу растерзанного детского тельца. Но из зарослей вышла большая дикая свинья. Скажем, это меня сильно не утешило: я знал много случаев, когда свиньи пожирали новорожденных, оставленных без присмотра в крестьянских домах. Но борьба со свиньей не казалась такой уж неравной. Я соскочил на землю и, подобрав заостренный камень, собрался запустить его в зверя.

Но свинья осторожно улеглась возле ребенка и прижалась к нему животом, потихоньку подталкивая к его лицу двойной ряд сосков, и вот один из них попал в кричащий ротик, который тут же неумело схватил его и затих. Ребенок сосал яростно, личико покраснело, а ручки сжались в маленькие кулачки.