— Как и говорили раньше, — начал опять Сорокин, — жесткий наезд Михайлова на Калинина. Причем, надо сделать это нагло, прямо в банке, желательно — в кабинете у кредитника. Ты в это время устанавливаешь самый жесткий контроль юриста, подключаешь свою наружку и всю прослушку, которая у вас есть. Пишите все разговоры между ним и Калининым по телефонам, всё, что сможет поймать направленный микрофон. А мы с ребятами устанавливаем жесточайший контроль за Калининым. Женя Умнов обеспечит прослушку и запись всех разговоров в его кабинете. Серега даст ему жучка. А может быть, в данном случае более эффективным будет диктофон с функцией сработки на звук голоса. Разберемся… и на Жене ещё одна задача: продолжать копать на юриста, выявлять все его связи. Если нам удастся найти похищенные путем разбойного нападение деньги банка, судьба юриста и всего дела будет решена мгновенно. Ну а всем нам, служивым, можно будет в скором порядке готовить места на погонах для новых звездочек. Это точно! Но все же, у меня какое-то впечатление, что мы где-то что-то упускаем.

— Не исключено, — согласился Тимофей. — Ну что же, давайте примем ваш план за основу. Мне нужен день, чтобы окончательно всё подготовить. Вы за этот день отрепетируйте все с Михайловым. Я верю, что задуманное получится. У нас на всё про всё не более трех дней. Сыщики, справитесь?

Этот вопрос уже был адресован Сергею.

— Справимся, — подтвердил Осокин. — Другого варианта у нас просто нет.

— Ну что же, — закончил встречу Тимофей, — давайте все обменяемся телефонами и будем постоянно поддерживать связь. Успехом нам, парни, и удачи!!!

* * *

Следующий день, как и планировали, полностью посвятили подготовке к предстоящей операции наезда на Калинина. Тимофей делал свою часть дела, обкладывая юриста со всех сторон, как в техническом плане, так и в плане наружки. Женя Умнов с самого утра, пока в банке еще никого не было, сумел установить в кабинете Калинина и диктофон, и жучок, которые позволяли группе наблюдения быть в курсе происходящих в кабинете событий, частично угадывать или даже знать планы отрабатываемого. Всё это намного облегчало общую задачу и приближало достижение окончательной цели.

Куштов вместе с Сашей Глуховым изучали имеющуюся информацию о Калинине, позволяющую им более успешно вести наружное наблюдение. Изучались имеющиеся адреса, связи, места подъездов и подходов, а также уходов и отъездов от различных объектов. Изучались возможности и места отрыва от «хвоста» на всех возможных маршрутах Калинина, если вдруг он окажется намного более серьезным объектом, чем они рассчитывают.

Сорокин с Осокиным занимались Михайловым. Его не просто инструктировали. Его учили, как именно и что нужно было говорить Калинину, как себя вести при этом. Опер и сыщик чувствовали себя при этом режиссерами, ставящими последнюю, решающую сцену в спектакле или кино.

Короче, работа велась. И не просто велась, а максимально делалось всё для того, чтобы эта работа скорее закончилась. И все чувствовали, что с вступлением в начатую ими разработку ФСБ в лице Тимофея со всей его мощной структурой появилась реальная возможность в ближайшее время эту разработку с честью закончить.

Сергей в эту ночь почти не спал. Сон был тревожным, сыщик постоянно просыпался, ворочался, а утром встал с тяжелой головой. Душ и кофе, конечно, сделали свое положительное и полезное дело, но ощущения оставались не совсем приятными и бодрыми. Тем более это чувство, — как и Сорокин вчера говорил, — что все они упускают нечто важное, что-то не учитывают, не проходило.

Осокин созвонился с Сорокиным и они, каждый по отдельности, поехали к Михайлову. Михаил с Сашей уже с самого утра перекрыли домашний адрес Калинина и ждали его выхода. А вдруг у него какие-то свои планы и он не поедет с утра на работу? Они должны точно знать, где он находится, от этого зависела начальная стадия всей операции, которую они назвали «Наезд», подразумевая, естественно, именно наезд на главного кредитника Новгородского филиала банка «Столица».

Всё сдвинулось с мёртвой точки в 8 часов 40 минут, когда Калинин на своем автомобиле «Опель Астра» выехал на работу. Умнов, находясь в своем кабинете, практически через стенку, слушал на приемнике ФМ в наушниках через поставленного им жука всё, что происходило в кабинете Калинина.

В 9 часов 40 минут в кабинет начальника кредитного отдела без стука вошел Михайлов. Операция «Наезд» началась…

— Здравствуйте, — сделав вид, что не обратил внимания на хамство посетителя, поздоровался с ним Калинин Владимир Сергеевич, — чем могу быть полезен? Если вам необходимо получить кредит, то это не ко мне. Сначала — к девочкам из четвертого кабинета на первом этаже.

Михайлов, ничего не говоря в ответ, развалился в кресле напротив стола начальника кредитного отдела, вытянул на всю длину свои далеко не короткие ноги и уставился тяжелым взглядом на хозяина кабинета. Владимир Сергеевич почувствовал себя неуютно, но пока ничего не предпринимал, охрану не звал, а также стал смотреть на посетителя, ожидая, что произойдёт дальше. В это время Михайлов, сделав положенную выдержку, как учили его Осокин с Сорокиным, заговорил, медленно и негромким голосом выговаривая заученные фразы:

— Тебе, мразь, привет с того света от Озерова Виталия… от «Первого». Помнишь, гнида, такого? Так вот, жить тебе осталось один день, вернее — ровно сутки. Можешь и подольше это сделать, и своей смертью уйти из этой жизни, по достижению, как говорят медики, старческого возраста, но для этого я должен получить свою долю, которая, как и все бабки, осталась у Озерова. Он предупреждал меня, что если возникнут непредвиденные обстоятельства, я найду деньги через тебя. И вот эти непредвиденные обстоятельства наступили, наш «Первый» покинул нас навсегда, ушел в мир иной с раздробленной автоматной очередью черепной коробкой.

Калинин, выслушивая всё это от Виктора, молчал, но на его лице был явно заметен ничем не прикрытый испуг. Что-либо возражать этому человеку он не хотел, да и просто боялся, потому что правую руку тот держал за полой распахнутой куртки, и несколько раз как бы неспециально немного её вынимал оттуда. Владимир Сергеевич явно видел в ней пистолет с глушителем, что практически парализовало волю начальника кредитного отдела.

А Михайлов тем временем продолжил:

— Я даю тебе ровно сутки. Завтра, в десять часов утра, я прихожу сюда же, в твой вонючий банк и кабинет, и ты мне здесь выдаешь мою долю. И учти, шутить любым способом со мной я тебе не советую. Твоя пятнадцатилетняя любимая дочурка пока ещё спокойно пошла в колледж. Это сегодня. Вот, возьми на память её фото.

Он протянул прекрасно сделанную сегодня фотографию дочери Калинина, которая выходила из дома чуть раньше самого банковского работника. Миша с Александром воспользовались этим и сделали несколько её фотографий, которые пригодились как нельзя вовремя.

— А доля моя, если ты не владеешь этой информацией, составляет двести тысяч евро. Мне чужого не надо. Долю Воробья и Куприна можешь оставить себе. Двести тысяч несколько дней назад я получил от «Первого», они у меня, поэтому на большее я не претендую. Но свое не отдам. Так что, гнида, жди меня завтра в это же время. Если что-то пойдет не так, сначала уйдет на тот свет твоя доченька, а вслед за ней, когда ты полностью и качественно прочувствуешь утрату и свою вину в её смерти, уйдешь и ты. Я думаю, ты не глупый дяденька, и понимаешь, что работаю я далеко не один, поэтому лучше не дергайся, будь благоразумен. Тем более что денег тебе остается немеряно. Ты всё понял?