которой жесты, слова, представления и чувства человека больше не были бы скованными, при которой чувства и разум соединились бы – только этот союз может уничтожить всю одержимость безумия. Ясно, что всё это может быть завоёвано только посредством уничтожения капиталистического способа производства. Человечество всех времён враждебно капиталу. Человек должен будет пройти через глубокую революцию для того, чтобы быть способным противостоять капиталу; действия этого движения должны сопровождаться производством революционеров.

Появление революции во всех сферах нашей жизни приводит некоторых к приданию излишнего значения местам, где они впервые почувствовали это появление.

Революция появляется не из той или иной части нашего бытия – из тела, пространства или времени. Наша революция, как проект восстановления коммуны была необходима ещё с того момента, когда были уничтожены древние общины. Сведение коммунистической революции к восстанию, которое должно разрешить противоречия капиталистического способа производства нанесло немалый вред. Революция должна разрешить все старые противоречия, созданные классовыми обществами, поглощёнными капиталом, все противоречия между относительно примитивными общинами и движением меновой стоимости в данный момент поглощаются движением капитала (в Азии и особенно в Африке). Кроме того, революционное движение – это революция в природе, доступ к мысли и овладение бытием с возможностью использования предлобных центров мозга, связанных, как считается, с воображением. Революция обладает биологическим, а следовательно космическим измерением, если считать космическое ограниченным (нашей солнечной системой); космической также в значении древней философии и мистики. Это означает, что революция – это не просто объект страсти нашей эпохи, но также миллионов людей, от наших древних предков, бунтовавших против движения меновой стоимости, которую они рассматривали как фатализм, через Маркса и Бордигу, которые, в своём измерении пророков, были свидетелями неутолимой страсти к созданию новой общности, человеческой общности. Желать как-то позиционировать революцию – это всё равно, что желать зарегистрировать её вершину. Сен-Жюст сказал, что революция не может остановиться до тех пор пока счастье не будет реализовано, показывая этим ложность стремления судить людей чисто в терминах историко-материальных фактов данной эпохи. Человек никогда не является чистым здесь-бытием. Он может быть, только преодолевая, и он не может быть только тем, что должно быть преодолено (Ницше). Человек является преодолением, потому что структурно и биологически он является существом преодолевающим. Иными словами, человек является исследователем возможного и не удовлетворяется немедленно реализуемым, особенно если оно ему навязано. Он утрачивает эту страсть, эту жажду к созиданию, поскольку, что такое возможное, если не изобретение? – когда его деградируют, отчуждают, отрезают от его Gemeinwesen, а значит калечат, превращают просто в индивида. Только с реальным господством капиталистического способа производства человек опустошается полностью.

Все революции вида являются революциями, которые пытаются выйти за рамки настоящего момента, по ту сторону всего, что дозволено развитием производительных сил (Бордига). Этот выход за пределы возможного является связью человеческих поколений, точно так же как перспектива коммунизма, рассматриваемого как уничтожение классов, обмена и стоимости является связью между различными революционерами; вот что, вслед за Марксом, мы называем исторической партией161.

Борьба против урезывания этой амплитуды революции уже является революционной борьбой. Читателя не должно удивлять, если для поддержки этой амплитуды мы обращаемся к авторам, на которых классически навешивается ярлык религиозных, мистических писателей и т.д. Важна новая экспроприация Gemeinwesen (а прошлые жизни являются частью его), которую можно произвести только после объединения вида, а это объединение можно рассматривать только как стремление, желание, страсть и волю к общности, выраженную в веках. Человек может одновременно быть Gemeinwesen только если человечество живёт в общности. Как только проявляется фрагментация, появляется потребность в воссоздании единства. На Западе это единство обладало переходной и принудительной формой: индивида определяло государство; знание было средством для иерархизации и оправдания установленного порядка; появился порочный круг практики-теории.

Коммунистическая революция – это совершенная революция. Биологическая, сексуальная, социальная, экономическая революции – лишь частичные атрибуты; преобладание одного из них калечит революцию, которая может сбыться только будучи всем.

Коммунистическую революцию можно понять, только если рассматривать её через историю и палеонтологию человека, а также других существ. Осознав это, мы поймём, что, если эта революция давно уже была необходимой, её можно реализовать. Раньше она была возможной, но не неизбежной. Всё ещё существовали иные «человеческие» пути, позволявшие человеческое развитие; в особенности, она делали возможным воплощение человеческих сил. Теперь почти всё уже было воплощено и разграблено, что оставляет лишь один путь кроме коммунистической революции: полное отрицание человека. Поэтому мы должны понять наш мир; мы должны понять деспотизм капитала и движение бунта против него. Этот акт понимания, происходящий не только на интеллектуальном, но и на чувственном уровне (бунт в огромной мере является бунтом тела) может быть только через отрицание блужданий человечества и репрессивного сознания.

II. Упадок капиталистического способа производства или упадок человечества?

Часто думали и писали, что коммунизм будет процветать после уничтожения капиталистического способа производства, который будет подорван такими противоречиями, что его конец будет неизбежным. Но, благодаря многочисленным событиям этого века, в нашем поле зрения, к несчастью, появились и другие возможности: возвращение к «варварству», которое анализировала Р. Люксембург и всё левое крыло немецкого рабочего движения, Адорно и франкфуртская школа; уничтожение человеческого вида, очевидное для всех сегодня; наконец, состояние застоя, при котором капиталистический способ производства выживает, адаптируясь к деградированному человечеству, у которого не хватает сил для того, чтобы уничтожить его. Для того, чтобы понять провал будущего, считавшегося неизбежным, мы должны принять во внимание приручение человека классовыми обществами, но в основном, капиталом, и мы должны подвергнуть анализу автономизацию капитала.

Мы не собираемся полностью исследовать эти исторические отклонения здесь, на нескольких страницах. Комментируя фрагмент в Основных чертах мы можем показать, что понять автономизацию капитала можно на основе работы Маркса, и мы можем также объяснить противоречия в мысли Маркса и его неспособность решить проблему. Фрагмент взят из главы об обращении. Для того чтобы понять его, мы должны помнить, что Маркс сказал незадолго до его написания:

«Таким образом, время обращения представляется как препятствие для производительности труда = увеличение необходимого рабочего времени = снижение прибавочного рабочего времени = снижение прибавочной стоимости = барьер, препятствие для процесса самореализации [Selbstverwertungsprozess] капитала».162

Здесь Маркс делает крайне важное отступление:

«Здесь проявляется универсализирующая тенденция капитала, отличающая его от предыдущих стадий производства, становясь предпосылкой нового способа производства, основанного не на развитии производительных сил ради воспроизводства или наибольшего распространения данного условия, но там, где свободное, беспрепятственное, прогрессивное и универсальное развитие производительных сил само является предпосылкой общества и, отсюда, его воспроизводства;