Еще раз, какого хрена?

— Вероника, я понятия не имею, о чем ты говоришь. Я не поняла ничего из того дерьма, которое только что слетело с твоих губ. — я вздыхаю, уперев руки в бедра. Я хочу положить палец на спусковой крючок своего пистолета, но, как мотылек на пламя, ее слова заинтриговали меня.

Она начинает смеяться, и я чувствую это нутром. Есть что-то важное, о чем я не знаю, но она собирается получить огромное удовольствие, посвятив меня в этот маленький секрет.

— Он до чертиков с тобой нянчился, не так ли? Я знала все это скучное дерьмо о том, что ты блокируешь свои детские воспоминания, но тот факт, что он подыгрывал тебе, чтобы быть тем, кем ты хотела, чтобы он был, чертовски смущает. — ее хихиканье становится громче, и это выводит меня из себя. — Хочешь, я расскажу тебе о маленькой Луне? — бормочет она, вставая из-за стола и подходя ко мне.

Я вытаскиваю пистолет из-за спины, но она невозмутима и смотрит мне прямо в лицо.

— Ты не можешь вспомнить, что дорогой старый покойный папочка и Раф трахались, не так ли? — она усмехается, ее лицо морщится, а верхняя губа кривится от отвращения при этой мысли. — Использовали меня как пешку, и все это прекрасно понимали, кроме меня. Когда я узнала, я сделала все, что могла, чтобы сделать аборт, но ты, блядь, все еще здесь. — она откидывается назад, глядя мне в глаза, ожидая, что я взорвусь. Я отказываюсь уступать ей.

Загоняя свои эмоции поглубже, я изображаю скуку, как будто ее слова только что все не изменили.

— Ты закончила? Или ты хотела обсудить что-то еще? — она хмуро смотрит на меня, взбешенная тем фактом, что не добилась от меня той реакции, которую хотела.

Глаза Вероники прожигают во мне путь с головы до пят, по мере того как она все больше разочаровывается во мне.

— Меня прислал мой возлюбленный, иначе меня бы здесь не было. Он думал, что у тебя есть необходимые качества, чтобы поддерживать новое движение, которое надвигается. Я вижу, что ты потратила все впустую, — говорит она, хватая свою сумочку со стола и перекидывая ее через плечо, собираясь уходить. Слава богу.

— Рико также попросил меня передать тебе сообщение. Ему ПОНРАВИЛОСЬ твое выступление в Пирамиде, и он требует, чтобы ты перестала раздвигать ноги перед его незаконнорожденным сыном. Рико хочет тебя для себя. Он узнает, если ты нарушишь его желание. — она начинает обходить меня, и я больше не могу терпеть ее дерьмо.

Размахнувшись пистолетом, я бью ее им по лицу, звук удара отразился от стен вокруг нас. Удар сбивает ее с ног, вокруг нее разбрызгивается кровь. Эта сука сейчас просто устраивает беспорядок.

— Ты гребаная сука, что ты наделала? Ты заплатишь за это, — кричит она, и это заставляет меня улыбнуться. Присев на корточки рядом с ней, я кладу руки на колени, держа пистолет направленным на нее.

— Вероника, когда я увижу тебя в следующий раз… Я убью тебя, ты даже рта не успеешь открыть, а я уже нажму на курок. Даже если наши пути пересекутся по полному совпадению, будет слишком поздно. — говорю я небрежно. — Теперь. Убирайся. Нахуй. Вон. — схватив ее за руку, она едва успевает подняться на ноги, когда я тащу ее к двери. Я слышу ее словесную атаку, но на самом деле не слушаю.

Открыв входную дверь, я вышвыриваю ее, отчего она снова падает на пол.

— Ты еще пожалеешь, что вообще родилась на свет, гребаная пизда, — рычит она, плюя мне под ноги. Как приятно.

Направляя на нее пистолет, я ворчу.

— У тебя есть время досчитать до пяти, прежде чем я нажму на этот гребаный курок.

Она спотыкается, пытаясь подняться на ноги. Я вижу, что она собирается сказать еще какую-то чушь, но я не могу сейчас говорить с ней. Поэтому я захлопываю дверь, отгораживаясь от нее.

Я быстро достаю свой телефон, мои руки дрожат, когда эмоции, наконец, начинают брать надо мной верх. Набирая номер Кая, он отвечает после первого гудка.

— Привет, Сакура… — начинает он, но я перебиваю.

— Где в этой комнате установлены камеры?

— Спальня, ванная комната и туалетный столик — ничего в основных помещениях. Сакура, после того, что она только что сказала, это заставляет меня думать, что камеры, возможно, предназначены для Рико, — мягко бормочет он. Кладу телефон на кофейный столик, опускаю голову на руки и сажусь на диван.

— Раф все еще разговаривает с тобой по телефону?

— Да.

— Скажи этому ублюдку, что я хочу, чтобы он был здесь в рекордно короткие сроки. Понял? — я рычу.

— Он уже в пути, Сакура. Ты хочешь побыть наедине или мы можем зайти?

— Заходите. — я заканчиваю разговор. У Рыжей есть ключ, чтобы они могли войти.

Беру подушку рядом со мной, я кричу в нее. Это лучше, чем ударить суку ножом.

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ

(Оскар)

Мы сидим на диване Луны, уставившись вместе в пустой экран телевизора, кажется, целую вечность. Она не в порядке, я вижу это по ее глазам. Мы слышали каждое слово в комнате Романа с помощью подслушивающего устройства, которое дал ей Кай, и мы видели все с помощью собственной системы наблюдения Луны.

В ту секунду, когда ее сукину мать вышвырнули из комнаты, язык тела Луны полностью изменился. Ее эмоции взяли верх над ней, когда она осознала только что сброшенную бомбу.

Как мне вообще утешить ее в этом? Она пытается вести себя хладнокровно и расслабленно, но я чувствую внутреннюю борьбу, с которой она сталкивается, по тому, как ее руки продолжают сжиматься по бокам.

Раф уже в пути, я думаю, это то, что ее больше всего беспокоит. Хотя то, что Рико заставил ее мать упомянуть, что он хочет, чтобы Луна принадлежала только ему, для меня безумие и отвращение. Это мой приоритет здесь. Этот больной ублюдок не прикаснеться к моей девушке, пусть хоть попробует посмотреть в ее сторону.

Луна, Рыжая и Паркер сидят бок о бок на диване, в то время как я сижу рядом с Каем на другом. Он проверяет данные на устройствах, которые были установлены, пока Вероника была здесь. Он пытался объяснить более подробно, но это дерьмо просто вылетает у меня из головы. Роман на кухне, все еще разговаривает по телефону. Я не уверен, с кем именно, я знаю, что он болтал с Рафом,