Иван быстро сбегал к себе домой и вернулся с альбомом.

– Ты, главное, сначала не пугайся, – предупредил он. – Дальше будет лучше и лучше. Но сначала, конечно, шок. Если очень слабонервная, может, лучше с конца начнешь? Там уже в полном порядке девочка.

– Нет уж, давай сначала, – отозвалась Люша и открыла альбом.

Иван был совершенно прав. Наверное, не стоило ей так сразу погружаться в этот ужас. Она увидела новорожденного младенца, очень нарядно одетого, но страшное уродство искажало весь детский облик: огромная зияющая щель под носом, небо, разделенное на две половинки, верхней губы почти не видно…

– Бедная девочка! И мать – несчастная. Не удивляюсь, что она нервная такая. Тут любой станет нервным, – проговорила Люша, не решаясь дальше рассматривать страшные фото.

– Да! Страшная сказка. Но! Конец-то у нее счастливый! Ты смотри, смотри! Знаешь, я тогда молодой был. Смелый. Оптимист. Сейчас не знаю, решился ли бы так смело обещать, что все исправлю. А тогда сам верил, и им моя вера передалась. Но работа – ювелирная. Месяц за месяцем, год за годом. Смотри, – велел Иван.

Он медленно листал страницы альбома, и перед Люшей вставала картина преображения ребенка. Действительно – шаг за шагом. Каждое фото демонстрировало очередное улучшение. Где-то на середине альбома смотреть стало совсем не страшно. Девочка росла. Видно было, что ребенка любят: наряжают, ухаживают, не жалея средств и сил. Всегда с идеальной прической, с ясным взглядом больших выразительных глаз, она уже не отпугивала, а, напротив, привлекала взгляд.

– Ты действительно настоящий мастер! – восхитилась Люша. – Я даже не представляла, какой ты спец!

– Кое-что могу, – довольно подтвердил Иван.

Он продолжал листать страницы альбома, явно любуясь своей работой.

– Творение рук моих, – сказал он любовно, обращаясь к портрету очаровательной восьмилетней девочки, наверняка первой красавицы своего класса. – А вот, кстати, и ее родители. Захотелось их всей семьей запечатлеть. Как думаешь, на кого она похожа?

Люша пораженно смотрела на яркую, счастливую картинку. Вот это да!

– Не может быть! – сказала она вслух.

– Да, по сравнению с тем, что ты увидела с самого начала, действительно – не может быть! – Иван был счастлив от произведенного эффекта.

– Ты совершил чудо! – подтвердила Люша, слегка опомнившись. Ей не хотелось испортить триумф Ивана. Но все-таки она должна была сказать. – Тут знаешь еще что? Ты не поверишь, но – факт! Ее отец – это тот самый мой бывший муж. А мать – та самая ненормальная, которая донимала меня звонками. И – я никогда не думала, что встречу их еще. И не хотела знать о том, как они живут и что с ними.

– Нет, ну ты смотри, что творится! – воскликнул Иван. – Только что говорили о судьбе и все такое. И вот – пожалуйста. Кто бы мог подумать!

– Я уже давно знаю, что мир тесен, но чтобы настолько! – покачала головой Люша. – Смотри, что получается: ты был все время рядом с ними. А сейчас ты тут. С нами. И я не понимаю, что все это значит! Просто не могу понять. Хотя чувствую, что должна. Что-то в этом совпадении есть такое… До чего-то я должна докопаться.

– У меня такое же состояние было, когда мы с Майкой встретились, представь. Она мне про свою подругу рассказывает, а я думаю: «Почему же ты мне встретилась именно сегодня, не раньше и не позже? Как это все понимать?»

– Все люди как-то связаны. Цепь. Звено за звеном. Нам кажется, что мы живем в огромном городе, что все тут случайно, все не всерьез… А получается – нет ничего случайного. Да, я вот еще что подумала. Это, конечно, так, шальная мысль, но забуду потом: она тебе не зря стала рассказывать, что муж загулял. Он загулял. Тут я не сомневаюсь. Но она с тобой делилась специально. Она на тебя виды имеет. Думает, что ты для нее – неплохой путь к отступлению. Или просто: орудие мести мужу, – высказала догадку Люша.

– Мелькнула у меня такая мысль, – улыбнулся Иван. – И я сразу устроил ей облом. Не стал тебе говорить, но сейчас что уж… Я ей говорю, мол, не было времени о личном поговорить. Поздравь меня: я женат. И у меня трое детей! Она – в шоке! Прямо в лице изменилась. Не поверила. Ладно, говорит, не гони. Когда это ты успел? Ну, я отвечаю, что двое – дети жены, а один – мой. Вот мы объединились, стало всего трое. Поверила. Обалдела.

– Надеюсь, ты ей фото наше не показывал? – встревожилась Люша.

– Была такая мысль! Представь, была. Хотелось доказать документально. А потом испугался. У нее в глазах такая ярость была. Я почему-то сразу про Алину подумал. Я бы Алине никогда не показал ни тебя, ни детей. На всякий случай.

Они бы еще долго охали и ахали, поражаясь странному совпадению, но тут дверь открылась, и в прихожую ввалились румяные возбужденные дети.

– Их надо срочно кормить! – отдавала приказы Виктория Александровна.

– Мы голодные! – вопили юные лыжники, пахнущие свежестью, морозом и счастьем детства.

И вдруг сквозь общий гвалт прорезался радостный возглас Алеши Маленького:

– Папа! Папочка! Ты здесь!

Иван подхватил ребенка на руки, прижал к себе крепко-крепко. Люша увидела в глазах взрослого мужчины слезы. А к ней уже прижимались сын и дочка:

– Мамочка! Мы соскучились!

Иван с сыном на руках подошел к Люше, обнимающей детей. Одной рукой он обнял ее за плечи и прижал к себе.

– Давайте вот так! Все вместе! – велел он.

Люша еле дождалась, когда дети поужинают. Ей не терпелось рассказать маме о том, что она только что узнала, благодаря Ивану.

Когда наконец ребята отправились играть, она спросила:

– Можно я маме твой альбом покажу?

– Сенсация! У нас сегодня сенсация получилась, Виктория Александровна, вот посмотрите, может, узнаете кого. – Иван протянул альбом, раскрытый на последней странице, Люшиной маме.

Конечно, она узнала.

– Замечательная семья, – отметила она не особо приветливо. – А в чем сенсация?

Пришлось объяснить во всех подробностях.

Первое, что произнесла мама, была самая естественная для таких случаев фраза:

– Как тесен мир!

Потом Виктория Александровна вгляделась в последнюю картинку, символизирующую полное благополучие и процветание, и с облегчением заметила:

– И все-таки… Я понимаю: искусство врача и прочее! Но какое счастье, что у тебя дети не от него! Это же все наверняка наследственность, правильно я понимаю, Иван?

Она небрежно указала на бывшего Люшиного мужа.

До сих пор не простила, отметила про себя Люша, даже по имени не хочет назвать. А были когда-то друзья!

– Мам. Это наследственность. Только по материнской линии. У него все в порядке.

– А… – протянула мама, – ну, по материнской, значит, по материнской. Значит, хороший выбор сделал.