солнце забралось в зенит, экспедиция обзавелась четырьмя ослами, двумя мулами и шестью рабочими для раскопок. Запаслись продуктами для людей и животных. Хефри занял должность старшего, кроме него некому было переводить рабочим указания англичан. К своей новой роли он отнесся со всей серьезностью, восхитившей доктора Юнга. Пока Кит с доктором стояли в тени финиковой пальмы, молодой египтянин построил импровизированный караван и распределил грузы.

Однако дело шло к закату, и отправляться было уже поздно. Рамсес, активно участвовавший в переговорах, пригласил Кита и доктора на ужин. Ночь они провели в своих каютах на судне, а на рассвете отправились в путь с Хефри во главе. Кит показывал дорогу.

— Я немного знаю, — признался Кит своему новому коллеге через несколько минут после выхода. — Помню только, что гробница находится в вади к западу отсюда — за разрушенным храмом. — Он взглянул на Хефри. — Ты знаешь где это?

— Конечно. Но там много вади, — сказал ему Хефри. — Я же не знаю, какое русло вы имеете в виду.

— Вот этого я и боялся. — Кит задумался. — Вади очень большое и разделяется на две ветви через несколько сотен метров или около того. А всю дорогу в стенах вырезаны небольшие гробницы и погребальные ниши.

— Так бы сразу и сказали, Кит Ливингстон!

— Так ты знаешь это место?

— Конечно! Его все знают.

— Если мы туда попадем, я смогу найти гробницу.

Ночь они провели в пустыне, разбив лагерь возле разрушенного храма. Кит показал своему новому знакомому аллею сфинксов и лей-линию на ней.

— Насколько я понял, лей-линии чувствительны ко времени, — объяснил он, пока они стояли и смотрели на дорогу между лапами присевших сфинксов. — Раннее утро и вечер — самое подходящее время для прыжка. Иногда я чувствую, когда лей-линия активна.

— Невероятно! — Ученый присел на корточки и приложил руку к разбитому тротуару. — Вы и сейчас что-нибудь чувствуете?

— В данный момент нет. — Кит покачал головой и взглянул на небо. Солнце уже село, ночные звезды разгорались на востоке. — Может быть, уже поздно. Но когда мы найдем то, что нам нужно, я покажу, как это действует.

— С нетерпением жду демонстрации.

На следующее утро Хефри привел их к началу вади, и экспедиционная группа двинулась дальше по длинному извилистому ущелью. Дошли до водораздела. Отсюда уже видны были погребальные ниши; остановились на обрыве, где Кит, Джайлз и леди Фейт дожидались возможности спасти Козимо и сэра Генри. Дошли до места, где основное русло разделялось на восточный и западный рукава.

— Здесь, — сказал Кит, оглядываясь по сторонам. — Надо лагерь ставить. — Старое русло вади в форме чаши было почти таким же, каким он его помнил, но все-таки с небольшими изменениями. В этом мире шел 1822 год, так что не было ни палаток, ни людей Берли, ни раскопанной гробницы: только отвесные каменные стены цвета пыли и сухое русло вади, тянувшееся в обе стороны. Полуразрушенный храм был по-прежнему пуст, хотя при внимательном осмотре внутри нашлись следы деятельности падальщиков. Не было никакой гарантии, что жрец Анен вообще жил в этом мире, не говоря уже о его гробнице.

— Вы уверены, что это то самое место? — Доктор промокнул вспотевший лоб носовым платком и с сомнением огляделся. — Я никогда не слышал, чтобы гробницы располагались в таком отдаленном и труднодоступном месте. Мне бы и в голову не пришло проводить здесь раскопки.

— Если гробница есть, то именно в этом вади, — заверил его Кит. Он прошел по восточному рукаву несколько десятков шагов и остановился на изгибе, показавшемся ему знакомым. — Вот где-то здесь. — Он указал на основание скалы. — Здесь должен быть вход… ну, такие ступеньки вниз, к погребальным камерам. — Он с сомнением оглядел стену в поисках хоть какого-нибудь следа, но не увидел ничего, никаких признаков скрытого входа. — По крайней мере, мне так запомнилось… хотя это было в другом мире.

— Ладно. Тогда начнем. — Доктор дал указание Хефри, чтобы люди разгружали животных, распаковывали оборудование и начинали ставить лагерь.

Вскоре местность уже напоминала бедуинскую деревню с низенькими палатками и маленьким костром из веток и сухого навоза. На огне стоял перевернутый горшок, на нем пекли лепешки. Сладковатый дым акации серебристыми нитями завивался в воздухе, и когда солнце начало опускаться за окрестные холмы, над древними захоронениями разлилось полнейшее умиротворение.

Пока готовился ужин, доктор взял длинный железный щуп и принялся исследовать песчаное русло вади в тех местах, где советовал Кит. Он глубоко погружал щуп в песок, надеясь отыскать трещину или следы кладки.

— С этого обычно начинается, — объяснил Юнг. — Вы удивитесь, сколько всего можно узнать, просто копаясь в песке.

Он обошел сравнительно небольшой участок и наметил полдюжины мест, где следовало проложить разведочные траншеи. Кит был уверен, что хотя бы одна из них приведет к запечатанному входу в гробницу.

День закончился. После простой трапезы люди, завернувшись в одеяла, залегли спать, и вскоре лагерь погрузился в тишину. Киту не спалось, а когда сон все-таки сходил на него, ему снилось, что он находит кости Козимо и сэра Генри или, что уже напоминало кошмар, оказывается заперт в гробнице с их гниющими трупами.

После такой ночи он пребывал в отвратительном настроении весь день, но уже следующим утром землекопы обнаружили на дне вади большой замковый камень. Хефри примчался с криком:

–Сэр! Сэр, идите скорее. Доктор Юнг вас зовет.

Кит в это время отлеживался на коврике в тени палатки, поработав вместе с другими на прокладке второй траншеи.

— Что там такое? — с неудовольствием спросил он.

— Вход! Они нашли вход в гробницу. — Хефри бросился прочь. — Поторопитесь!

Кит вскочил на ноги и бросился вслед за египтянином.

— А я что говорил! — пробормотал он. — Вот теперь начинается самое интересное.

ГЛАВА 20, в которой зарождающаяся археология получает мощный толчок

На расчистку входа ушло два дня. Утром на третий день Томас Юнг и Кит, стоя рядом, рассматривали главный зал гробницы верховного жреца Анена.

— По-моему, кто-то очень торопился, — произнес Юнг, глядя на обломки.

— Вы хотите сказать, что гробница разграблена? — с беспокойством спросил Кит.

— Нет, нет, ничего подобного. Я говорю о