– Ты никогда не говорил мне…

– Потому что у меня не было доказательств. Теперь мы начнем собирать и другие улики против Хьюарда, поэтому в ближайшие дни меня здесь не будет.

– Ты собирался отплыть не раньше чем завтра днем. – К его удивлению, Антония неожиданно встала. – Если так, то завтра утром ты свободен и можешь вместе со мной посетить коттедж Изабеллы.

Странная настойчивость ее тана заставила Деверилла насторожиться. Антония говорила спокойно, но у него создалось впечатление, что у нее на уме нечто большее, чем просто любовное свидание.

– Хорошо, – немного помедлив, ответил он, – и с удовольствием проведу утро с тобой.

– Ты можешь заехать за мной, чтобы сопровождать на верховую прогулку.

– Очевидно, ты что-то задумала?

– О, так, ничего. – Антония беззаботно улыбнулась. – А теперь мне нужно заняться одним небольшим делом, так что прошу извинить. – Антония быстро вышла из гостиной, оставив Деверилла размышлять над ее странным поведением.

Одевшись, Антония ждала, что Деверилл, как обычно, заедет за ней в десять, однако ей трудно было притворяться, что впереди ее ждет лишь еще одна восхитительная прогулка по окрестностям.

Они скакали быстрым галопом, и к тому времени, когда добрались до коттеджа, сердце Антонии быстро билось от приятного ожидания и, возможно, еще и от легкого страха. В это утро она уже побывала в коттедже, чтобы приготовить все необходимое, и теперь ей оставалось только надеяться, что Трей не откажет ей и не умчится в ярости.

Сначала она показала ему небольшой уютный коттедж – гостиную, кухню и огромную спальню, отделанную ярким желтым с кремовым дамасским шелком.

Вздохнув поглубже для уверенности, она пересекла комнату и отдернув обе кружевные занавески, распахнула окна. Солнечный свет потоком хлынул в комнату вместе с пьянящим ароматом роз.

Окна выходили в красивый, окруженный стенами саде белой решетчатой беседкой в центре. Вспомнив, как Трей в первый раз познакомил ее с наслаждением в беседке у нее дома, Антония едва заметно улыбнулась.

Когда он подошел и остановился рядом, собираясь заняться с ней любовью, она потянулась, чтобы развязать ему шейный платок. Он нагнул голову, намереваясь поцеловать ее, но Антония уперлась рукой ему в грудь.

– Еще не время для поцелуев. Это мой каприз, и я хочу, чтобы ты мне подыграл.

Трей с любопытством взглянул на нее.

– Пожалуйста, сними одежду, а я сейчас вернусь. – Антония быстро скрылась в маленькой туалетной комнате, где воспользовалась губкой, которую дала ей Изабелла, и сменила свой наряд.

Вернувшись в спальню, она увидела, что Деверилл послушно снял с себя все, кроме бриджей. При виде ее его брови поползли вверх – на Антонии был надет костюм пиратки, включая косынку на голове и повязку на глазу. Низко вырезанное платье из алого шелка, облегая ее роскошное тело, подчеркивало выпуклости грудей и бедер, за пояс был заткнут деревянный кинжал с кривым лезвием.

– Полагаю, – неуверенно произнес Деверилл, – ты все же посвятишь меня в свои намерения…

– Сегодня я – королева пиратов, – положив руки на бедра, Антония медленно приблизилась к нему, – и я взяла тебя в плен.

– Где, черт побери, ты достала этот костюм? – Было очевидно, что слова Антонии не доставили Трею особого удовольствия.

– Он принадлежит Изабелле и был изготовлен специально к костюмированному балу.

– Уверен, Изабелла никогда не носила ничего столь откровенного.

– Я чуть-чуть импровизировала. – Антония бросила ему дразнящую улыбку и наклонилась вперед, специально демонстрируя вид между грудями. Потом она подняла юбки и показала стройные голые ноги и нагие бедра.

Трей проследил за ее движениями, потом медленно перевел взгляд выше к лифу платья, из которого почти вываливались пухлые груди.

– Итак, что же это за каприз, плутовка? – У него на щеке задергалась жилка, и Антония поняла, что ему с трудом удается сохранять спокойствие.

– Ты обещал показать мне, что такое наслаждение. Так вот, для меня наслаждение – пережить пиратское приключение с тобой.

Больше всего Антонии хотелось хотя бы в малой степени сгладить ужасные воспоминания Трея о том времени, когда он был пленником, а его людей замучили до смерти, и она знала единственный способ, как это сделать.

– В моей фантазии, – Антония еще раз лукаво улыбнулась, мечтая, чтобы у нее перестали потеть ладони, – я хозяйка морей, и ты должен исполнять все мои приказания.

– К сожалению, у меня нет желания играть роль пленника. – Трей вызывающе поднял бровь.

– Я не оставила тебе выбора. Снимай бриджи.

– Или что?

– Или я скормлю тебя акулам. – Антония вытащила из-за пояса кинжал и стала размахивать им перед его носом. – Достаточно одного моего слова, и тебя выбросят за борт.

Деверилл долго колебался, потом с упрямым видом скрестил руки на груди.

– Вам придется добиться этого от меня, ваша милость.

– Отлично, пусть так. – Антония с огромным облегчением вздохнула, поняв, что Трей не собирается категорически отказывать ей.

Подойдя к нему, она прижала ему к горлу деревянное лезвие и толкнула назад, в результате чего он оказался прижатым к стене между двумя окнами. Они оба знали, что он легко мог одолеть ее и прекратить игру, но Трей не стал оказывать никакого сопротивления и, напротив, послушно потянулся к застежке бриджей.

– Отлично, пленник. – Антония отступила назад и при виде его наготы почувствовала, что у нее пересохло во рту. Его член налился, вытянулся и затвердел от желания. Нравилась Девериллу затеянная ею игра или нет, но он, безусловно, хотел ее.

Собравшись с духом, Антония расстегнула крючки платья и, опустив лиф на талию, обнажила грудь с затвердевшими, поднявшимися сосками.

Стоя неподвижно, Деверилл горящими глазами следил за каждым ее движением, и Антония, подойдя к нему, неторопливо, словно дразня, прижалась к его телу. Выпуклости ее обнаженной груди подобно горячим углям коснулись твердой теплой груди Деверилла, а когда Антония прижала бедра к его паху, он невольно вздрогнул.

Несмотря на быстрое биение сердца, Антонии удалось изобразись шутливую победоносную улыбку, после чего она, глубоко вздохнув, провела пальцами по рубцам на его груди. На этот раз Деверилл не отпрянул, он только пристально посмотрел ей в глаза, и Антония сглотнула, стараясь сдержать поток слез.

Этот божественно красивый человек, весь покрытый шрамами, заставлял ее сердце сжиматься от боли. Ей даже думать не хотелось о том, как близко был он к смерти. И все же он выжил. Гнев Антонии за то, что с ним сделали, был гораздо слабее, чем наполнявшая ее нежность, и не таким горячим, как страстная потребность доставить ему настоящее удовольствие.