Именно из-за этих людей он и приехал в Салон Корбо; на сей раз не грабить их, а воспользоваться их привилегированным существованием. Там, где богачи сбиваются в стаи, как птицы с ярким оперением, должны быть и те, кто предоставляет им предметы роскоши и услуги. В Салоне Корбо — прославленные общины портных, суконщиков, изготовителей музыкальных инструментов, стекольщиков, алхимиков, торговцев вразнос, столяров и артистов. Разумеется, общины небольшие, но с высочайшей репутацией. Они предоставляют услуги своим аристократическим клиентам и соответственно за них берут.

Почти на середине южной галереи Салона Корбо Локки отыскал мастерскую, ради которой приехал, — длинное двухэтажное каменное здание без окон на фасаде. Деревянная табличка над единственной дверью гласила:

М. Баумондейн и дочери

Домашняя техника и мебель

По договоренности

На двери мастерской Баумондейна витой орнамент — герб семейства Салжески (Локки видел его тут и там на флагах и на поясах стражников); это значит, что леди Вира лично одобрила продукцию мастерской. Локки это все равно, потому что он знает вкусы Салжески… но Баумондейны известны и в Тал-Верраре.

Как полагается, утром он направит сюда посыльного с просьбой принять его для разговора о заказе — стульях, которые он хочет получить.

Во втором часу на следующий день шел мелкий теплый дождь — скорее висящая в воздухе дымка, чем падающие капли. Среди деревьев и над стенами висели клочья тумана, и на сей раз гуляющих в переходах почти не было. На северо-западе высокую черную гору опоясывали серые облака. Локки остановился перед дверью мастерской Баумондейна — вода капала ему за ворот — и трижды постучал.

Дверь сразу же отворилась. На Локки смотрел сквозь очки жилистый человек лет пятидесяти. На нем были простая холщовая рубашка с закатанными рукавами (на худых руках виднелись поблекшие зеленые и черные татуировки гильдии) и длинный кожаный передник с не менее чем шестью карманами спереди. В большинстве карманов находились инструменты; в одном — серый котенок (выглядывала только голова).

— Мастер Фервайт? Мордави Фервайт?

— Рад, что вы сумели найти для меня время, — начал Локки. Он говорил с легким вадранским акцентом, достаточным для того, чтобы предположить, что он родом с далекого севера. Он решил не усердствовать и позволить «Фервайту» бегло говорить по-терински. Локки протянул для пожатия правую руку. В левой он держал черную кожаную сумку с железным замком. — Мастер Баумондейн, полагаю?

— Он самый. Заходите, сэр, льет. Хотите кофе? Позвольте предложить вам чашку в обмен на ваш плащ.

— С удовольствием.

Прихожая в доме Баумондейна была просторной, с красивыми панелями на стенах, освещалась маленькими золотыми лампами в настенных держателях. В глубине комнаты во всю ее ширину тянулся прилавок с единственной вращающейся дверью, а за ним Локки видел полки, заваленные образцами древесины, тканей, воска и масел в стеклянных сосудах. В комнате остро и приятно пахло полированным деревом. Перед прилавком располагалась небольшая гостиная с ковром и двумя великолепными резными стульями с подушками черного бархата.

Локки поставил сумку у ног, повернулся, позволив Баумондейну помочь ему снять промокший плащ, и снова взял сумку и сел на ближайший к двери стул. Мебельщик повесил плащ Локки на медный крюк в стене.

— Минутку, пожалуйста, — сказал он и зашел за прилавок. Со своего нового наблюдательного пункта Локки видел за прилавком завешенную дверь, которая, должно быть, вела в саму мастерскую. Баумондейн отвел занавес и крикнул:

— Лорис! Кофе!

Приглушенный ответ из глубины он, по-видимому, нашел удовлетворительным и поторопился занять место напротив Локки, сморщив лицо в приветливой улыбке. Еще несколько мгновений спустя занавес отдернули, и оттуда показалась веснушчатая девушка лет пятнадцати-шестнадцати, с каштановыми волосами, очень похожая на отца, но с более полными руками и плечами. Она несла перед собой деревянный поднос с чашками и серебряными горшочками, и, когда прошла в дверь, Локки увидел, что у подноса четыре ножки, как у маленького столика.

Она поставила поднос между отцом и Локки и приветливо кивнула.

— Моя старшая дочь Лорис, — сказал мастер Баумондейн. — Лорис, это мастер Фервайт из дома Бел Саретон из Эмберлина.

— Я очарован, — сказал Локки.

Лорис стояла близко, и он видел, что ее волосы мелко завиты.

— К вашим услугам, мастер Фервайт.

Лорис снова кивнула и хотела уйти, но увидела голову серого котенка, торчащую из кармана отцовского передника.

— Отец, ты забыл Живчика. Ты ведь не хочешь, чтобы он пил с тобой кофе.

— Правда? Боже, вижу, действительно забыл.

Баумондейн достал котенка из кармана. Локки поразился: котенок вяло свисал в руке, лапы и хвост его болтались, голова раскачивалась из стороны в сторону. Какой уважающий себя кот будет спать, когда его хватают и поднимают в воздух? Но когда Лорис взяла Живчика, чтобы унести, Локки увидел ответ. Маленькие глаза котенка были широко раскрыты и совершенно белы.

— Котенка сделали Кротким, — сказал Локки, когда девочка ушла в мастерскую.

— Боюсь, что так, — подтвердил мебельщик.

— Никогда такого не видел. Зачем это делать с кошкой?

— Незачем, мастер Фервайт, незачем. — Баумондейн перестал улыбаться, и на его лице появилось осторожное неприятное выражение. — И сделал это не я. Моя младшая дочь Парнелла нашла его за Виллой Верданте.

Баумондейн имел в виду большую роскошную гостиницу, где останавливались разнообразные гости Салона Корбо — богатые, но не приглашенные лично леди Салжеской. Локки тоже остановился там.

— Очень странно.

— Мы назвали его Живчик — своего рода шутка, ведь он почти ничего сам не делает. Его нужно кормить и заставлять… испражняться, понимаете ли. Парнелла говорит, что было бы милостью разбить ему голову, но Лорис и слышать об этом не хочет, и я не смог ей отказать. Вы, должно быть, считаете меня слабым и податливым.

— Вовсе нет, — ответил Локки, качая головой. — Мир достаточно жесток и без нашего участия; я одобряю ваш поступок. Я хотел сказать: очень странно, что кто-то вообще мог такое сделать.

— Мастер Фервайт. — Мебельщик нервно облизнул губы. — Вы кажетесь гуманным человеком и должны понять… наше положение здесь позволяет заниматься устойчивым и выгодным бизнесом. Когда я передам мастерскую дочерям, они получат весьма солидное наследство. Здесь… в Салоне Корбо иногда происходит такое, во что мы, ремесленники, стараемся… не вглядываться. Не должны. Если вы понимаете меня.

— Понимаю, — ответил Локки: ему важно было, чтобы у мебельщика сохранилось хорошее настроение. Однако про себя он пометил: поинтересоваться тем, что так беспокоит мебельщика. — Правда понимаю. Так что давайте оставим это и перейдем к делу.