– Это тебе только кажется.

– И мне не нравится быть пешкой. Как не нравилось чуть позже быть запасным козырем.

– Может быть, тебя устроит положение ферзя?

– Смотря при каком короле… Мастер, а если я не сделаю того, что вы мне предлагаете?

– Тогда у тебя не будет ни единого шанса на успех. И мы, бесспорно, погибнем. И ты, и я. И Рашида тоже. Если же ты поступишь как нужно, шансы будут очень высоки.

– Как там Рашуля?

– Спит. Очень спокойно и крепко. Даже не шевельнулась с тех пор, как ты ее оставил. Красивая девочка. Жаль будет, если она погибнет. По-моему, она и в самом деле тебя любит. Такие, как она, влюбляются влет. Сразу и накрепко, не заглядывая в будущее, не думая о последствиях. Вот надолго ли – это вопрос.

– Меня все же волнует та задача, которую вы пытаетесь на меня взвалить. Спасти человечество! От чего? Да и не многовато ли для меня? Давайте сойдемся на том, что я спасаю нас троих.

– Идет, малыш. Надеюсь, от этого ты не станешь беспечнее.

– Разумеется, нет. И пожалуйста, мастер, не зовите меня малышом. Во мне сто килограммов весу, которые мне так мешают сейчас. И я уже отдохнул.

– Тогда начинай.

Костя прислушался к своему телу. Передышка принесла свои плоды, хотя мышцы ног по-прежнему ныли. Сегодня им досталось как никогда. Упираясь ладонями в бок голубого контейнера – тот даже не откачнулся – Кратов добрался до торца. Осторожно присев, заглянул под днище. Как и обещал Пазур, там обнаружилась небольшая сенсорная панель. Видимо, это с ее помощью Рашида при необходимости могла изменить температуру, от которой зависело состояние таинственного содержимого контейнера. На панели Костя отыскал то, о чем говорил мастер: центральный сенсор, красный с белой точкой посередине.

– Ненадежно, – сказал он. – Рашида могла ненароком задеть его. Да кто угодно мог. Разве помещают на виду такие серьезные вещи?

– Можешь даже лягнуть этот сенсор, если тебе с ноги, – откликнулся Пазур насмешливо. – И ничего не случится. Я же толкую тебе: приложить указательный палец и держать неотрывно в течение минуты.

– А если бы кто-то сел на эту панель и призадумался?

– Для этого ему пришлось бы подлезть под контейнер и упереться в панель холкой! – разозлился Пазур. – К тому же, на заднице нет папиллярных линий!

– Убедили. Прикладываю указательный палец…

– Послушай, Кратов, – заговорил Пазур неожиданно взволнованным голосом. – Будь спокоен и доверяй своим чувствам. Не пытайся сопротивляться тому, что тебя ПОВЕДЕТ. Это все будет в реальности, а не в бреду. Ты понимаешь? Это все будет наяву.

– О чем вы, мастер? Я и так вижу, что это не сон.

– Подожди, дослушай меня. Верь себе, верь. И действуй, как тебе повелят твои чувства. Пол будет раздвинут по левую руку от тебя и чуть ниже. Здесь ты проникнешь в самую сердцевину корабля. Ты еще слышишь меня?

– Прекрасно слышу. Что-то вы чересчур нервничаете… Я держу палец, как вы наказали, и ничего особенного пока не происходит.

– Хорошо, Кратов… Красным обозначены коммуникации с высоким, опасным для жизни напряжением. Голубым – участки с мощным ионизирующим излучением. Какую-то дозу ты непременно схлопочешь, но не смертельную. Это неизбежное зло… Схемы контроля гравигенераторов лежат глубже, метрах в трех от пола. Их аксоны – оранжевого цвета. Оранжевого!

– Я все хорошо помню, мастер, – сказал Костя. – Мне кажется, минута истекла. Могу я отнять палец?

– Минута еще не истекла. Осталось еще восемь секунд. Не уходи от контейнера сразу, выжди еще…

Голос Пазура оборвался и пропал. Будто ни с того ни с сего разом отказал слух. На Костю навалилась плотная, ничем не нарушаемая тишина.

Он попытался поднести руки к ушам, чтобы оттолкнуть от себя эту мерзкую тишину. И не смог пошевелиться.

А потом погас свет.

На верхней палубе клипера хозяйничал шторм. Кратов, кутаясь в непромокаемую куртку, с тревогой поглядывал на свой легкий гравитр, беспомощно вздрагивавший от хлестких порывов ветра. Море сердилось. Над судном катились низкие клочковатые облака, едва не цепляясь за мачты. Изредка в прорехи серой пелены как бы невзначай заглядывало солнце.

Удерживая рукой белую фуражку с замысловатой кокардой, на палубу поднялся капитан. Из презрения к непогоде он был в светлых брюках и зеленой рубашке с короткими рукавами, сплошь в темных пятнах от брызг. Выпяченная челюсть и суровый прищур глаз, по его мнению, придавали мальчишеской физиономии вид старого морского волка. Возможно, он и в самом деле пользовался такой репутацией в своей команде, целиком состоявшей из жилистых горластых молодцов и смешливых девиц в поблекших от солнца и соли тельняшках.

– Четыре мили по прямой, – объявил капитан, небрежно ткнув пальцем в клубящееся над волнами марево. – Ближе мы не подойдем. Я не боюсь рифов. Но такой крюк будет стоить нам времени и штрафа. Вы знаете, что такое морская миля?

– Знаю, – сказал Кратов. – Спасибо за заботу. Четыре мили я мог бы проплыть и без гравитра.

– Не мечтай вы сломать себе шею, – сурово промолвил капитан, – через пару часов мы вошли бы в прекрасную уютную бухту со спокойной прозрачной водой. Где никто и не подозревает о штормах. Где вы сели бы в свою скорлупку и мирно, без приключений долетели бы берегом куда угодно. А я не чувствовал бы себя негодяем, вышвырнувшим за борт собственного пассажира.

– Неужто я способен внушать тревогу за мою жизнь? – изумился Кратов.

– Я не хотел вас обидеть, – сказал капитан. – Но непохоже, что полеты над морем в шторм – ваше обычное занятие.

– Где мне, – фыркнул Кратов. – Годами торчу в темной и пыльной комнатушке. Чахну над желтыми от времени бумажонками. Одно слово – книжный червь.

Капитан неопределенно пожал плечами в узких золотых погонах, похожих на дубовые листья по осени. Он широко расставил ноги и попробовал солидным движением поднести к глазам бинокль, но принужден был вцепиться в фуражку.

– Может быть, все же спустимся вниз? – спросил он. – Я научу вас играть в морской бильярд. Не заметите, как промчатся два часа.

– Лучше я не замечу, как промчатся четыре мили по прямой, – сказал Кратов. – А в бильярд вы научите меня на обратном пути.

– Заметите, – пообещал капитан. – Эти четыре мили вы долго не забудете.

Кратов сдвинул пестро размалеванную дверцу кабины гравитра и бодро запрыгнул в пилотское кресло. Машина ходила ходуном, раскачиваясь на судорожно впившихся в палубу лапах-присосках. Капитан вперевалочку приблизился.

– Я буду вам признателен, если вы свяжетесь со мной с берега, – сказал он. – Вы запомнили мой личный код?

– Запомнил.

– Заодно договоримся и об обратном пути. Насчет книжного червя – ведь это была шутка?