class="p">Ну день, не день, а пару часов присматривали. Понятное дело, Макурин и сам всмотрелся. Очень уж Настя смотрелась в платье из черного бархата и в ярком ожерелье. Она и так уже, отойдя от беременности и родов, опять стала красивой, а уж в этом наряде просто была блистательной. Но все же надо бы покушать…

— Ах, милая, на очередном балу ты будешь блистать. Обещай мне, что я обязательно буду вторым твоим партнером на танцах!

— А почему не первым? — капризно изогнула Настя губы: — если ты думаешь, что у меня есть при дворе любовник, то ты ошибаешься!

— Прости, — поцеловал он у нее руку, — я не ошибаюсь, я знаю, что нет у тебя никого! А первый танец ты подаришь императору Николаю I.

— М-гм! — уже по-другому оценила жена ситуацию. Николая она считала своим приемным отцом и, что особенно важно, и он смотрел на нее, как на ее приемную дочь. Императорская чета постоянно интересовалась о беременности Насти, а однажды, когда Макурин был на юге, приезжали к ним. Конечно же, они уделят ей внимание, а император, как галантный кавалер, пригласит ее на танец. При чем на что-нибудь легкое, например, Мазурку, что бы она не устала.

Настенька поцеловала мужа в щеку вместо слов. Какой он все-таки заботливый и чуткий, просто милый муж!

Потом они сели обедать, при чем Алену отправили в столовую к слугам, пусть тоже поест с мужем. Настя после беременности и родов, когда гормоны у ней перестали играть и нервировать, стала беспокоиться о служанке. Пусть, как барыня о служанке, но все же. И Макурин даже не знал, что здесь больше, как о простонародной подружке — приживалке, или о способной портнихе, которая в любой момент обошьет хозяйку.

Хотя, он все равно старался не показывать интереса к служанке. Настя, как и полагается жене, будучи ревнивой, придумает невесть что, а хуже всего будет Алене.

Постарался отвлечься от тоскливых дум, пристроился к блюду к ягненку. Хорошее все-таки жаркое. И пусть в XXIвеке он больше любил свинину, но и это мясо было хорошо под майонезом и пряностями.

Настя была под жесткой диетой, восстанавливая себя перед придворным балом. Поэтому поела чуть-чуть, немного постного мяса без соуса и приправ, салат без майонеза и чай без сахара. Мужу приходилось ее беречь и тоже скупо ограничивать себе, пусть и не так сильно. В конце концов, он может еще прибрать на кухне перед поездкой.

Пообедали. Видно было, Настя совсем не наелась, но держалась. Надо бы его поддержать как мужа жену. Присел на диван из французского гарнитура (стулья из него были тут же) как бы между прочим поцеловал легко в алые губы.

Настя уже была здорова и ждала его приставанья. Жарко обняла его зам шею и сама поцеловала.

— Отнеси меня в спальню, — негромко попросила она, — здесь все-таки неудобно.

«Ого, она начала стеснятся прислугу. Не только мужчин, но и женщин», — удивился Макурин, но жену отнес. Муж он ей или кто?

Через некоторое время они вернулись обратно. В гостиной уже была прислуга: Алена покачивала специальную люльку с плачущим ребенком, двое других прислужниц убирали со стола посуду с остатками обеда.

«Однако же, эти-то откуда стали стеснительными? — снова подивился Макурин, — жена что ли научила ненароком. Откуда?»

— Я старалась, — подтвердила она, — делать-то все равно было в беременности нечего. Вот я и орала.

«М-гм, — подумал Макурин, — ладно хоть синяков не видно, видимо, ограничилось руганью. Как я вовремя уехал на войну, а то ведь точно бы разорались бы».

Посидев с женой и служанкой Аленой еще час в легкой и довольно-таки пустой болтовне, Андрей Георгиевич поклонился жене, поцеловал жену и сына, кивнул Алене. Все можно было уходить.

Настя, правда, попыталась прикрепиться к нему под предлогом прогулке, но Макурин мягко, но бесповоротно отказал.

— Милая, — сказал он, — я еду в церковь к простолюдью. Там может все: заразные болезни, грубые слова, несмотря на церковь, шум и гам.

— Но я уже окрепла, — попыталась возразить Настя, — и вполне могу идти с тобой.

— А я сейчас говорю не о тебе, — контратаковал муж, — а о нашем сыне Дмитрии. Тебе его не жалко?

— А-а, — только и сказала Настя. Довод был твердый, как у скорлупа у ореха. Пока сломаешь, зубы сгрызешь. Сына она тоже любила и не хотела, чтобы он пострадал.

Андрей Георгиевич не долго наслаждался семейной победой. Все-таки уже не мальчик, да и Настя была так уныла и несчастна. И он продолжил:

— Зато вечером я отведу вас в один из ресторанов. Я знаю, там бывает много придворных и иногда великие князья. И, может быть в Зимний дворец, там очередной бал. Так что готовься!

Макурин обольстительно улыбнулся. Он еще не сказал, что в ресторане может быть император. Они договорились, что он прикажет подать одно кушанье, немудреное, но сытное, которое может быть пригоже армии в походе. А то ведь, монарх согласился, но как-то так неопределенно. Еще не приходит, вот Настя обрадуется поводу поворчать.

Ну все, а пока он уезжает, пока-пока!

Глава 15

И до свидания, мои дорогие, а также хорошенькие служаночки, вашему господину, а также мужу и отцу совершенно некогда, — подумал Макурин несколько иронично. Потом решил, что это через чур, пришел к умиротворенному выводу: — мужчина должен зарабатывать деньги, разруливать проблемы, которые ему создают жизнью и им же (гм!) самим. Хотя, в принципе, тут он не виноват, он только сюда подошел, м-да. А уж жизнь в лице императора Николая I дальше сама продемонстрировала масштабы работ. Не фиг ленится!

Гроздью гороха быстренько профланировал по лестнице, уже не слушая умилительное и требовательное щебетание Насти, пронзительные крики Дмитрия (ха!), более тихие и почтительные возгласы Алены (хо!). Прямо-таки хор из них создавай… бездельников. Не боитесь, что вернусь обратно, и тогда мало не покажется? Впрочем, пусть покочевряжатся, потом будут, как шелковые.

С ходу взбежал в сидящую у дома коляску. Преданный Федор уже находился на небольших козлах, перебирал вожжи.

— Трогай! — бодро сказал Макурин ему веселым громким голосом, натренированном в разговоре с родными. Федор, понимая, что благодетель нанервированный домашней обстановкой, может и ему «немножко» дать рукой, а может и ногой, засуетился и пролетка поехала, оставляя домашние заботы, такие надоедливые, но в то же время милые и смешные.

А вот предстоящие окажутся более трудные, вплоть до крови из носу и