замечая её ухода из мира людей (опять с его помощью). Он мог бы даже позволить себе улыбнуться, вспоминая, как неразумно вёл себя Ким, выкидывая коленца на потеху зрителям, которые увидят происходящее через объектив камеры видеонаблюдения.

Ночь посчитал это знаком, узлом в причинно-следственных связях событий этого мира. Назревающие изменения в отношениях с Кимом его не беспокоили.

В поисках ответов Ночь всё меньше времени проводил дома, колеся по ближайшим окрестностям. Стараясь избегать длительных поездок, он не хотел снова оказаться в мотеле, чтобы не испытывать соблазна опять погрузиться в чужую жизнь, он уже сам заправлял автомобиль. Но пока не рисковал появляться в более людных местах. Умение не привлекать к себе внимания ему пригодилось, но кто знает, что может произойти перед самым финалом? Зачем рисковать, когда на руках одни козыри? Вдруг окажется, что победителем объявят того, кто играл в кости?

У одной из заправок пространство-время лично решило удостовериться в реальности существования Ночи. По крайней мере, ему так показалось: слабый, рассеянный свет тусклого фонаря вдруг сконцентрировался в отдельный объект и начал движение к его фургону. Приглядевшись внимательней, Ночь через боковое зеркало разглядел коренастого белого мужчину. Зеркало заднего вида немного искривляло действительность, но в реальности подошедшего к кабине фургона со стороны водителя не усомнился бы даже слепой.

— В этом году хороший урожай апельсинов. Не найдёте пару килограммов на продажу? — Мужчина был средоточием бытия. Он контролировал всё вокруг себя, сканируя время и пространство. Почему-то на ум Ночи пришёл паук, слушающий своими чуткими лапками раскинутую сеть. Словно услышав мысли Ночи, мужчина кивнул и улыбнулся. — Простите, если мой английский не так хорош.

— У меня только яблоки. — Порывшись в кармане, Ночь протянул незнакомцу два красных фрукта. — Могу отдать бесплатно, если вы скажете, из каких мест вы прибыли к нам (за кем вы охотитесь).

— Я осматриваю окрестные земли, так как моя Организация послала меня проконтролировать наши интересы. Руководству кажется, что кто-то играет не по правилам.

— И к какому выводу вы пришли? — Ночь нащупал в кармане нож, но желание взять его в руку не появилось.

— Всё идёт не так, как планировалось. Но нас устраивают новые правила Игры. — Незнакомец взял яблоки из руки Ночи, потёр одно о рукав, откусил. Яблочный сок выступил на его губах. Подняв руку — то ли в знак прощания, то ли благодаря за подарок, Незнакомец развернулся и пошёл прочь от фургона. — Хороший Ночь.

Услышав это, Ночь вздрогнул. Это он так плохо владеет языком? Или рот его был занят яблоком? Или…

Глядя в боковое зеркало, Ночь ещё чувствовал дрожь в пространстве, где только что стоял если не Бог, то Ангел Смерти, без сомнения. Мужчина остановился возле автомобиля, к которому меньше, чем через минуту подошёл… Тед!

Ночь чувствовал влияние Кима на себя. Осознание этого происходило как с его рисунками — интуитивно до самого прозрения. Сначала ему казалось, что он просто связан с Кимом воспоминаниями, пробуждавшими в нём позитивные эмоции. Но не открывая глаз и находясь в тёмной сфере, Ночь мог указать точное местоположение Кима в пространстве. Потом настройка на друга в ходе вечерних посиделок в баре позволила ощущать эмоции, испытываемые старым приятелем во время их вылазок на места появления тёмных сфер. Это ощущение походило на зуд кожи, по которой ползёт насекомое: хотелось его сбросить, уйти подальше, оттолкнуть Кима от места «жертвоприношения». Но перед Ночью стояли совсем другие задачи, и все свои силы приходилось направлять на том, чтобы добраться до очередной жертвы вовремя.

Что больше всего удивляло Ночь, так это то, что в пабе у него не возникало никаких неприязненных чувств к Киму. После небольшого самокопания ему удалось установить, что так накапливается некая энергия, которая позволит Ночи перейти на новый уровень, так сказать, выглянуть из кокона, привыкнуть к свету мира после темноты одиночества в собственном доме. Это должно было разрушить их «духовную» связь, сделать отношения более нормальными.

Это произошло во время прохода в очередную тёмную сферу. «Зудящее насекомое Ким» отвлекло часть внимания Ночи, и краешком сознания он видел со стороны все ужимки друга под камерой видеонаблюдения. Как ни странно, его «тепловидение» в новых условиях развилось до уровня, когда Ночь воспринимал все нагревающиеся объекты вокруг него и мог их классифицировать. Эта новая способность озадачила его, отвлекла от сопереживания мучениям девушки. В какой-то мере защитила от боли и страданий. Можно сказать, выбила из него последнюю человечность (слово корявое, но более подходящего варианта он не находил).

Ночь шёл тяжёлой походкой на последнюю встречу с тем, кто перестал считать его другом. Телом становилось «рулить» всё сложней. Это напоминало манипуляции с радиоуправляемой машинкой из его детства — ты всё прекрасно видишь, понимаешь, но пока нет нужной координации, соразмерности усилий.

В пабе было немноголюдно. За стойкой на месте Теда стоял Ким. Перетирая воспоминания о бывшей семье Ночи, он завидовал, ревновал и…

— Время. Сегодня. — Пора было ему успокоиться, принять ход вещей.

— Я не поеду. Пусть хранят тебя… — Ким не мог найти слова, чтобы выразить обуревающие его чувства, не выдав тщательно скрываемую им «тайну».

— Прощай. — Ночь достал из кармана куртки сложенный клочок бумаги, придвинул по столешнице к Киму. — Береги своего друга.

Ночь легонько подтолкнул сознание Кима, стараясь напомнить ему отца (со взрослыми детям проще прощаться).

— Пока. — Ким снова выглядел как пёс, сделавший лужу на любимом коврике хозяина.

Ночь уходил, осознавая финал — конец Пути. Он постарался не расплескать переполнявшую его боль.

Трудно жить, когда знаешь, что всё в последний раз. А раз так, то можно нарушать правила и традиции. Кто спросит?

Ночь заранее оповестил Кима о последней поездке (знал, что тот откажется). Набрал полный ящик яблок, понимая, что не сможет всё съесть. Но как было приятно вдыхать запах каждого яблока, бережно уложенного и протёртого. Что у него осталось важнее или прекраснее этого аромата?

Дело. Его нужно закончить, как визит в кабинет стоматолога — неприятно и дискомфортно до уровня лёгкого страха, но иначе придётся терпеть ещё несколько бессонных ночей.

Когда мысли мечутся, набрасывая вариации будущего, которого не будет никогда, ни в одной из Вселенных… Руки сами нашли нож, взяли яблоко, и всё стало выстраиваться, приходить в порядок. Клёкот ядерной боли, чужой муки в его груди (что по сравнению с ней его собственная?), перешёл в стадию маленьких пузырьков. Так кипящая вода образует пар, который его когда-то пугал, обжигал, отгораживал стеной от былого — от человеческого прошлого. В него