* * *

Но он оказался не так прост, как я об этом мечтала. Дурак дураком, но бдительности не утратил ни на мгновение. Не предоставил ни единого шансика, и мне осталось только беспомощно выть и скрежетать зубами, когда мы «играли» в преступницу и палача…

— Выходь, Матильда! — На мое место «хозяин» загнал «тридцать шестую», и она поспешила забиться в уголок клетки и держалась подальше от меня, пока я поднималась с топчана. — Когда я здесь, валяться нельзя. Тока стоять или сидеть.

— Я не знала, — виновато промямлила я.

— Должна знать.

«Интересно, откуда? — подумала я. — Что-то нигде здесь не видела правил внутреннего распорядка».

— Будешь за это наказана, — продолжая скрипеть карлик, выпуская меня из клетки.

И как же он меня достал этим своим «наказана»! Утомится наказывать, если принять во внимание все мои прегрешения, в которые он ткнул меня носом за последнее время. Ручонка отвалится, размахивая кнутом. Проще сразу меня отравить.

— Иди на ложе.

— Ку-у-уда? — Я даже прикусила губы, чтобы не рассмеяться.

— На ложе, — повторил Карлик.

Он не мог взять в толк, что меня удивило в его словах. Стоял от меня шагах в трех, совсем голый, если не брать в расчет сбрую и танкистский шлем, зато с «пээмом» в ручонке. А я-то надеялась, что он, как сунул пистолет в карман халата, так и забыл. Ан нет! Молодец, Карла. Бдительный, чтобы ты сдох.

— Это лучше назвать не ложем, а алтарем, — назидательно заметила я. Сама не знаю, зачем. Но «хозяину» это понравилось.

— Хм, алтарем, — прокряхтел он. — Не плохо, а? Хорошо, прилгу к этому… к сведению. И зачту тебе эту мыслю, как смягчающее вину обстоятельство. Сейчас и зачту. Залезай на алтарь. Ха, неплохо… алтарь.

Карлик поднял с полу плеть и, мастерски щелкнув ею перед самым моим лицом, заставил меня растянуться на кровати. На спине со связанными сзади руками — более чем дурацкая поза. Более чем неудобная. Но я даже не думала рыпаться или протестовать, терпеливо дожидаясь, когда мне распутают нога. Когда палач допустит ошибку.

Пустое! Ошибаться он и не думал. И кроме плетки, сбруй и кандалов, подвешенных на стене, имел и другие пыточные причиндалы. Например, короткую цепь с мощным строгим ошейником, который ловко зафиксировал на моей шее.

— Чего делаешь? — дернулась я, но карлик невозмутимо ответил:

— Так надо. — И начал закреплять конец цепи на спинке кровати.

Я попробовала приподняться, но в шею впились специально заточенные шипы. И я сразу поняла, что шансы на то, чтобы освободиться, у меня сейчас сведены к нулю. И мысленно выругалась. И опять закрыла глаза. И постаралась переключиться мыслями на что-либо отвлеченное, полностью отрешиться от реального мира, забыть про окружающую меня кошмарную действительность, уйти от нее в некий виртуальный мир грез и фантазий. Так, как в Таиланде учил меня учитель-тибетец, спец по таинствам человеческих чувств. Он безуспешно пытался привить мне, так же как и остальным двенадцати курсантам тренировочного лагеря, невосприимчивость к боли, умение в нужный момент отключаться от того, что творится вокруг, притормаживать все процессы жизнедеятельности организма. Хрен чего он добился от нас, несчастный тибетец, хрен чему научил. У него на это было всего полгода. Или все же что-то из этого курса осталось во мне?

— Сейчас, Матильда… Сейчас… — подрагивающим голоском прокряхтел рядом со мной «хозяин», и я почувствовала, как он потащил у меня с бёдер спортивные штаны и трусы.

«Черт с ним, пускай развлекается, — решила я, — Переживу как-нибудь. Спишу с уродца этот грешок, когда буду вырезать ему яйца. Когда буду потрошить ему брюхо. Когда буду сравнивать счет. — И совершенно не к месту подумала: — Проклятие, я не мылась три дня!.. Надеюсь, у этого пидора нет мандавошек и СПИДа?»

Он стянул с меня одежду настолько, насколько ему позволила веревка у меня на щиколотках. Взгромоздился мне на ноги и, радостно хрюкая, обмусолил все колени и бедра. Потом вцепился в волосы у меня на лобке и несколько раз сильно дернул. Проклятый садистик! Я отчетливо ощущала его маленькое, липкое от пота тельце, елозившее у меня по ногам. О задница! Отключиться, перейти из действительности в виртуальность не удавалось. Плохо учил меня сэнсей-тибетец! Или, скорее, я была плохой ученицей!

И омерзительным до тошноты был возившийся у меня на коленях карлик. Хозяин, блин! А ведь было достаточно лишь слегка дернуть ногой, чтобы так двинуть его по яйцам, что он забыл бы о похоти очень надолго. О-очень надолго! Если ни на всю жизнь. Мне очень хотелось поступить сейчас именно так.

Но я лишь лежала пластом и молча старалась переварить все то, что сейчас происходило со мной. И убеждала себя в том, что бывает и хуже. Когда в Таиланде меня заставляли есть огромных древесных личинок, я тоже считала, что пережить такое немыслимо. Но ведь пережила! Пережила и вот валяюсь теперь под потным вонючим карликом… Тьфу, я предпочла бы сейчас еще раз нажраться личинок!

А ногами дергай не дергай, отбивай «хозяину» его инструмент не отбивай, все равно ничего из этого выгадать не смогу. Получу лишь моральное удовлетворение оттого, что досадила уродцу. А потом он, когда немного очухается, просто замочит меня, беспомощную в этом проклятом ошейнике и со связанными руками. Это уже не войны с ментами, наглыми и похотливыми, но все же находящимися в здравом рассудке. Это — психологическая борьба с сексуальным маньяком, непредсказуемым и взрывоопасным. И разминировать этого маньяка надо осторожно и неторопливо, ожидая в любой момент напороться на какой-нибудь неприятный сюрпризец.

А очередной неприятный сюрпризец был уже тут как тут. Карлик, вдоволь натеревшись о мои ноги, неожиданно оставил меня в покое, слез с кровати и прошлепал к шкафу. Я, осторожно повернув набок голову, наблюдала за тем, как он извлек оттуда какие-то очередные садистские погремушки, цинично продемонстрировав их мне и объявил:

— Матильда, сейчас все будет нормально.

В этом я сомневалась. Что там еще придумал маньяк?

Он всего лишь решил сковать мне ноги. И все-то у этой сволочи было предусмотрено, и все оборудовано! Зацепил за заднюю спинку кровати две цепи, торжественно побренчал блестящими кандалами — самыми настоящими кандалами, какими пользовались еще работорговцы, — и уже через пару минут мои икры — повыше веревок, повыше штанов — охватили два металлических кольца.

— Отлично, вот так, — прокомментировал карлик, повозился немного с узлами у меня на щиколотках, и ненужная больше веревка полетела на пол. Следом за ней туда же отправились штаны и трусы. — Теперь еще руки. — Мелкий пакостник переступил через меня, ухмыльнулся зловеще, подпрыгнул и с размаху уселся мне на живот.

Так, что перехватило дыхание! Я непроизвольно дернулась вперед и острые шипы ошейника снова впились мне в шею. На этот раз куда глубже. На этот раз они прокололи кожу-до крови.

— С-сука… — ели смогла выдавить я, и «хозяин» довольно хихикнул: